– О, есть! Слава яйцам!

Лязгнул металл, и окно наконец-то распахнулось. Льюис спрыгнул вниз, растирая покрасневшие ладони. Вид у него был ужасно самодовольный – что странно для человека, порицавшего проникновение в чужие жилища.

– Ну надо же. А я-то думала, ты апологет законности и порядка, - покачала головой Делла.

– Нет. Я апологет справедливости. Мы будем трындеть или займемся делом?
– упершись ботинком в стену, Льюис приглашающе похлопал по бедру. Делла ухватилась за подоконник – ледяной, мокрый и пиздецки скользкий, - и, утвердившись на одной ноге, очистила заклинанием подошву.

– Долбанулась? Лезь давай, потом штаны почистим! – шепотом взвыл Льюис и подтолкнул ее в спину. – Быстрее!

Толкнувшись левой, Делла подтянулась и выпрямилась, балансируя у Льюиса на бедре. Теперь карниз был на уровне груди, и она, перевалившись через подоконник, залезла в дом.

– Нормально. Давай!

Тут же на белой раме появились крепкие пальцы – и Льюис, подтянувшись, прыгнул в комнату. Делла закрыла окно, торопливо задернула шторы и взмахнула палочкой.

– Люмина активате!

Шары под потолком вспыхнули, заливая комнату бледно-золотым светом.

Они стояли в просторной, дорого и безвкусно обставленной гостиной. Комната выглядела как пришелец из романов Диккенса: плюшевые шторы, обои в мелкий цветочек, резное дерево и кружева. В стеклянных горках громоздились чайные сервизы, на полках плотно, корешком к корешку стояли книги, а перед ними выстроились десятки фарфоровых безделушек: кокетливые пастушки, олени с оленятами, умывающиеся котики, влюбленные парочки…

– М-да… - задумчиво протянул Льюис. – Про минимализм здесь точно не слышали.

– Ага. Наша пижамная вечеринка затянется надолго, - Делла описала палочкой круг, формируя линзу сканирующего заклинания. – Устраивайся поудобнее, можешь подремать.

Предметы в сканнере переливались всеми цветами радуги: здоровенная черная книга отсвечивала лиловым, чашки мерцали перламутром, молочник подмигивал золотыми искрами. Вокруг огромного, как дохлый мамонт, дивана, расползалось прозрачное голубоватое облачко, в котором вращались крохотные вихри, а подушки походили на пушистые облачка тьмы.

– Это что за хрень? – прозвучало сзади. Делла вздрогнула.

Отвергнув предложение подремать, Льюис встал у нее за спиной, с интересом разглядывая иллюминацию.

– Заклинания. Бытовые в основном: на молочнике – охлаждающее, на чашках – поддерживающие температуру. Диван… кажется, очищающее. Но выглядит странно – наверное, авторские доработки хозяев.

– А подушки? – Льюис наклонил голову, чтобы не смотреть через линзу. Без сканнера подушки услаждали взор вышитыми цветами, щеночками и томными испанскими красавицами с розами в волосах.

– Чехлы. Чтобы вышивка не протиралась, - Делла погладила подушку ладонью и не почувствовала рельефа ниток. Тонкое силовое поле мягко, но упорно отталкивало пальцы.

– Ясно. У моего одноклассника бабушка все кресла в доме полиэтиленом затягивала, чтобы ткань не пачкалась, - Льюис все-таки сел на диван и откинулся на заговоренные подушки. – Нихрена не чувствую.

– А ты рукой потрогай, - посоветовала Делла, возвращаясь к окну, которое выбрала стартовой точкой для обыска.

– О, теперь чувствую! – стиснул подушку Льюис. – Мне такая хрень на ботинки нужна!

– Серьезно?

– Шучу, конечно. Хотя… - Льюис повертел стопой, разглядывая поцарапанные мыски. – А это реально?

– Более чем. Завтра сделаю.

Делла методично обследовала все содержимое комнаты, передвигаясь против часовой стрелки от окна. Содержимое шкафов, все безделушки, шаль на спинке стула и сам стул, законсервированные заклинанием гортензии в огромной вазе – она проверяла каждый предмет, который видела, а потом, опустившись на четвереньки, просканировала доски пола.

Поначалу Льюис наблюдал за ней, как ребенок – за самым удивительным в мире спектаклем. Но Делла не делала ничего интересного: она просто передвигалась от одной вещи к другой, таращилась на нее, иногда взмахивала палочкой и меняла объект. Через десять минут Льюис заскучал, через пятнадцать – затосковал, а через двадцать начал задавать вопросы. Сначала они говорили о магии, потом – о технике, а вскоре Делла с некоторым изумлением осознала, что предметом обсуждения стал хоккей.

Делла знала, что такое хоккей. Это игра, в которой десяток мужиков на коньках носится по льду за крохотной черной шайбой и периодически пиздится в мясо. Просто. Грубо. Глупо. Но теперь о хоккее говорил Льюис, и перед Деллой открывался новый мир.

Оказалось, что толпа маловменяемых мужиков – это команда, в которой у каждого есть конкретная функция. Центральный нападающий выстраивает атаку, а крайние добивают шайбу, загоняя ее в ворота. Защитники следуют за нападающими, отсекая поползновения противников, и разрушают их стратегию. А капитан управляет всем этим хаосом, принимая решения в промежутках между вышибанием зубов и пробиванием головой бронепластика.