– А я – уже две недели, – ответила она, будто бы невзначай натягивая рукав на запястье. Тут-то я и заметил, что с девчонкой не так. Ее рука тлела – в самом прямом смысле, бледным слабым пламенем, просвечивающим сквозь трещины в коже, точно в обугленном бревне. Под капюшоном слабо светилась еще одна большая трещина, рассекавшая лоб надвое.

– Так ты… из этих? – разочарованно протянул я.

– Из уродов? Нет. Хер меня кто пропишет! – тряхнула девчонка волосами, – Здесь он до меня не доберется.

– Кто?

– Управдом. Ты с ним уже… Ты его слышал?

– Да, – кивнул я. Вспомнив жуткий голос в лифте, я почувствовал, как ноги становятся ватными, а в ушах гулко бухает сердце. Лучше отойти от края, от греха подальше.

– Так ты…

– Арина. Просто Арина. Без кличек, понял? – девчушка угрожающе ткнула обрезком жести в мою сторону.

– Понял-понял, – я поднял руки в примирительном жесте, – Ты вообще знаешь, какого хера здесь происходит?

– А сам как думаешь? – зло спросила она.

– Не знаю. Может, мы умерли? Попали в ад? Такой, российский? С решетками на окнах и отбитыми зеками вместо чертей? – полушутливо предположил я, внутренне надеясь, что ошибаюсь.

– Ну, тогда, наверное, мы умереть не можем, так? – неожиданно девушка ткнула меня острым куском в руку, поцарапав до крови.

– Ай! Ты чего? – я машинально прижал царапину к губам.

– Видишь? Не похоже на смерть, – безразлично откомментировала Арина, – Скорее, на какой-то правительственный эксперимент.

Сознание кипело. Оставаться здесь, на крыше, или там, внизу решительно не хотелось. Взяв себя в руки и подмяв панику логикой и расчетливостью, я принялся искать выход. Мужик я, в конце концов, или нет?

– Думаешь, они так могут? Ты пыталась выбраться?

– Спрашиваешь, – горькая усмешка исказила когда-то красивые, а теперь разбитые и искусанные губы, – На всех окнах решетки. Сидят крепко, не выломаешь.

– А с крыши если… – предположил я, холодея от одной лишь мысли о таком спуске.

– Ты вообще видел, кто здесь живет? Столкнут, как пить дать. По лестнице уже спускался?

– Да… А ты?

– Сорок этажей прошла. Дальше не получилось, – ее плечи дернулись, будто сами, независимо от воли хозяйки.

– Почему? Что там?

– Внизу… – девушка замолчала, ее зеленые глаза вперились куда-то в пустоту – туда, где тянулись бесконечные замусоренные поля и виднелись вдали серые пятиэтажки. В глубине ее взгляда плескалось что-то, оставившее несмываемый отпечаток на душе девушки.

– Ну? Что там? – поторопил я.

– Неважно, – она отмахнулась, помотав головой, – У тебя поесть что-нибудь найдется?

– Извини, – я приоткрыл сумку, показывая ее нехитрое содержимое – остатки рекламных буклетов, папка с предложениями, ключи от квартиры, документы. Ничего полезного.

– Как ты сюда попал?

– Я менеджер по продажам, – закрыв сумку, я устало уселся на мокрый гудрон, – Продаю договоры на интернет. Начальство послало по заявке.

– Сюда? Ты хоть адрес помнишь? – встретив мой удивленный взгляд, она усмехнулась, – Не мучай башку, никто не помнит. Кажется, это место вообще нигде не находится.

– А зачем сюда пришла ты?

– Репетиторствую я. К ЕГЭ готовлю, – развела она со смешком руками, – Близнецов видел? Вот к ним и шла.

– Близнецы? – я задумался. В память неохотно вплыла слипшаяся тень, что сбросила на меня комод с лестницы.

– Ага, те, что спинами срослись. Тараканиха сказала, что они собственную мать уморили – то ли отравили, то ли еще что.

– Подожди-ка! – картинка начала медленно вырисовываться в голове, – А вот эти… огоньки на тебе? Откуда они?

– Сами появились. Чем дольше находишься в доме, тем быстрее меняешься. Только на крыше остановились, – Арина задумчиво подняла тлеющую кисть и пошевелила пальцами, – Наверное, все же это ад, раз мы страдаем за грехи наши.

– Так ты что-то сделала? Что-то нехорошее? – заинтересованно спросил я.

– А тебя ебет? Все мы что-то сделали, и ты тоже, иначе бы здесь не оказался! – безразличие снова сменилось агрессией.

– Подожди, я просто пытаюсь понять, как нам отсюда выбраться! Может, так мы поймем, зачем вообще нужно это место? Может, нам нужно покаяться?

– Покаяться? – хмыкнула она, – Ну давай, покаемся. Я сожгла свою сестру заживо. Покаялась? Твоя очередь!

– Подожди, как это «сожгла»? Специально что ли? – задница мерзла, пришлось встать на ноги.