– Давай, башкой в унитаз! – расхохотались близнецы, направляя гадкие усики создания вперед, прямо на меня.

Зажмурившись, я приготовился к столкновению, когда вдруг кто-то снизу схватил меня за ноги и резко потянул. Распарывая пальто, чувствуя, как бетон и металл сдавливают ребра, я свалился вниз, прямо на лестничный пролет. Арина меня поймать не удосужилась, поэтому удар о ступени выбил весь воздух из легких, а нога хитрым образом изогнулась, боль пронзила все тело до самого позвоночника. Грудь горела и кровоточила, а рыжая бестия лишь отряхнула руки и похлопала меня по плечу.

– Вставай, бежим!

С трудом поднявшись, я захромал вниз по лестнице. Кажется, я повредил ногу – теперь приходилось опираться на перила. Арине тоже пришлось замедлить ход – видимо, она понимала, что без меня Венечку ей не одолеть.

– Давай же, ну! – она перекинула мою руку себе через шею, помогая мне идти, но скорости это прибавило не сильно.

– Ты этажи считаешь? – вдруг спросила она, и я с ужасом понял, что не знаю, сколько мы уже прошли. А что если мы снова спустимся туда, вниз? Сможем ли оттуда выбраться?

– Нет, – обреченно прохрипел я.

– Ищи дверь с красным резаным дерматином – это я постаралась. Там Чушка живет, это третий, а нам второй нужен.

– Это кого ты Чушкой назвала, сладкая? – раздалось этажом ниже мерзкое похрюкивание. Сердце замерло – голос каннибала со свиной головой спутать было сложно. Через щель между лестничными пролетами я видел лоснящуюся жиром спину, торчащие обгрызенные уши и грязную, когда-то бывшую белой, майку.

– Ну что, фуфел, думал, не найду тебя? – похрюкивал Борька, – Думал, схоронился? Я тебя, сученыш, с говном сожру!

Свиноподобный мужик резко вспрыгнул на перила, и неожиданно ловко для своей комплекции оказался прямо перед нами. Влажный, изъязвленный пятачок возбужденно втягивал воздух, в уголках мерзких хитрых глазок, пристально оглядывающих Арину копошились мелкие желтоватые личинки.

– И ранетку с собой привел! – радостно повизгивал Борис, – Два в одном! Хороша ранетка, не думал, что свидимся. Хозяин-то мне шепнул, да! Кто Хозяину служит, того к боженьке без доклада пускают!

– Не подходи! Не подходи, тварь! – Арина выбросила вперед руку с импровизированным лезвием, агрессивно размахивая им перед собой.

– Ну-ну, успокойся! – свиноголовый медленно надвигался, растопырив руки, и затянул визгливым басом, – На свида-а-анку ко мне, ты пришла вся в мехах, вертухай мне завистливо…

– Але, Чухан! – раздалось вдруг у него из-за спины, – Че за беспредел? Ты первохода почем прессуешь?

Поглядев вниз, я увидел Пахана – тот стоял, натягивая мотки колючей проволоки, ведущие в квартиру. Рядом Ханыга что-то подвывал своей стекшей к груди пастью, а в их ногах ползал похожий на калечного паука Торчок.

– Не твоя компетенция, старик! – отозвался Борис, продолжая плотоядно оглядывать нас, – Он ко мне на хату вписался, бардак устроил, жену уронил. И от Хозяина приказ – прописку ему устроить.

– Мне похеру, на кого ты там шерстишь! Беспредела на моей киче не будет! – хрипло гаркнул Пахан, гневно потряхивая клеткой на голове.

– А ты меня останови, чмо пархатое! – бросил свиноголовый, возобновив пение. Хищно ухватившись за перила, он продолжил надвигаться на Арину и меня, висящего на ее локте, – В передачке моей сигареты да чай, смотрят нагло заезжие суки…

– Ты, Чушок, так и не понял, что авторитет – он и в цепях авторитет! Ну! – проворно передвигаясь на своих длинных гибких руках, со спины на свиноголового напал Торчок. Бросившись тому на закорки, он вонзил свои пальцы-шприцы прямо в жирную, покрытую светлой шерстью шею. Борис взвревел и принялся метаться, пытаясь сбросить с себя безногого наездника.

– Давай, воруй-нога, сюда его! Накажу суку по понятиям!

Мечущийся в панике свин на секунду потерял равновесие. Торчок, сидящий у него на спине, оттолкнулся от обшарпанной стены и спровоцировал падение. Тяжело скатившись с лестницы, точно мешок картошки, Борис очутился прямехонько у самых ног Пахана.

– Я тебе, мразь, говорил, что при мне здесь «красной» зоны не будет! Ты шерстил, я молчал! – совершив ловкое движение пальцами, похожее на щелчок, испещренная наколками кисть арестанта извлекла из воздуха ржавое бритвенное лезвие, – Но тут ты сам напросился, я предупреждал, что за беспредел я тебе фары помою!

Присев на корточки, укутанный колючей проволокой Пахан резко, но с силой провел лезвием сначала по одному, потом по второму глазу визжащего Бориса.

– Давай, ползи к своему Хозяину! Может он тебе новые фары организует! – тощая, синяя от наколок нога презрительно ткнула тушу в бок. После чего уголовник повернул клетку в нашу сторону, – Ну, чего встряли? Свалить с кичи – святое дело, не смею задерживать! Давай, выберешься – черкни маляву с воли!