– Ах, вот ты опять о чем!
– перебил брата Олман и ехидно добавил: - Я помню об этом самом “долге” и выполню данное обещание, когда придет время.

– Прекрати!
– возмущенный его тоном, сказал Картаниэль.
– Ты знаешь, что стоит на кону. Жизни! Жизни наших подданных! И ни одна, ни две, как в той деревне, куда ты помчался, как только узнал о бесчинствующем там зле, а сотни!

– Пока ты ведешь переговоры где-то там, - неопределенно махнув рукой, отозвался Олман.
– Я делаю, что могу, для блага живущих людей здесь! И считаю это правильным!

– Я не умаляю твоих заслуг перед Акреном и не оспариваю твоего стремления быть полезным короне, - вздохнув, примирительно сказал старший принц.
– Но ты обязан вести себя осторожнее!

Тут помощник принца, забрав из его рук последний, только что подписанный документ, наклонился к самому его уху и что-то прошептал. Картаниль кивнул и коротко сказал “Пригласи”. Секретарь тут же направился к приоткрытой двери, а я моментально отпрянула, отходя на почтительное расстояние.

– Прошу вас, - сказал худощавый парень, широко открывая дверь в кабинет наследника престола.

Я скромно кивнула и прошла в помещение, да так и замерла на пороге, растерянно глядя на Картаниэля Акренского, по-прежнему сидящего за столом. Наверное, пока стояла там, в приемной, стоило бы подумать, как поздороваться, вспомнить подсмотренные в замке жесты, которыми приветствовали друг друга придворные. Так нет же! Я грела уши и совала нос не в свои дела! Балда.

– Проходите, - с любопытством разглядывая меня и, само собой, особое внимание задержав на волосах, сказал Его Высочество.
– Анжелика, так?

– Да, Ваше Высочество, - отозвалась я, делая вперед несколько шагов, неосознанно стараясь встать поближе к Олману, словно бы его присутствие давало мне сил и уверенности.

– Мы с моим братом как раз говорили о вас, - сообщил Картаниэль.
– И о той услуге, которую вы оказали всему Акрену, сумев позаботиться о жизни и здоровье Олманиэля в непростой ситуации.

Я удивленно подняла бровь и посмотрела на младшего принца. Ведь знала, что ни о чем таком они сейчас не говорили. Заметила, что Олман тоже недовольно поджал губы.

– Я просто выполняла свой знахарский долг, Ваше Высочество, - произнесла, собравшись с духом и стараясь сохранить достоинство под тяжелым взглядом темных глаз наследного принца.

– Это похвально, - дипломатично заметил он.
– Но, думаю, все же ваш поступок и умения должны быть отмечены короной. Потому назначаю вас, Анжелика, личным лекарем младшего принца Олманиэля Акренского.

– Картаниэль!
– прорычал неожиданно Олман и даже подался вперед.

– Приказ о вашем назначении уже подписан, - поднимаясь со своего места и повышая голос сообщил старший принц.
– Возьмите и передайте эту бумагу главному дворцовому лекарю.

Не понимая, что происходит, подошла и взяла из рук Его Высочества свернутый в трубку лист, скрепленный сургучной печатью.

– Можете идти, - сообщил наследник престола, давая понять, что аудиенция окончена.
– Олманиэль, ты тоже…

Взглянула на младшего принца и поняла, что Картаниэль не просто так выпроваживает его. Олман явно злился: на скулах у него ходили желваки, глаза нехорошо поблескивали, а аура стала горячей от рвущейся наружу магии. Но он справился с собой, коротко кивнул и пошел к двери. Поспешила за ним.

– Олман, - в тот самый момент, когда младший принц взялся за ручку двери, спокойно и буднично окликнул его Картаниэль.
– Совсем забыл сказать… Завтра во дворец прибывает твоя невеста. Ты должен будешь ее встретить.

Младший принц ничего на это не ответил, просто вышел из кабинета брата. Я следовала за ним, словно привязанная, ощущая, как внутри разливается что-то до жути холодное, неприятное, липким чувством предательства окутывая каждую клетку тела. Невеста? У Олманиэля есть невеста?

А что же тогда это было там, в жасминовой аллее? Игра? Глупая-глупая попаданка! Как я могла подумать, хотя бы допустить, что принц может испытывать что-то ко мне, кроме банального влечения. Пригласил работать во дворец, сделал пару комплиментов, и я растаяла, надумала себе, настроила воздушных замков и сама того не заметила. А теперь больно… Такое иррациональное чувство, ведь мне никто ничего не обещал, ни в чем не клялся! Но нельзя приказать себе ощущать то, что правильно и нужно. А так бы хотелось!