– Лёня, ты меня вообще слушаешь? – Инга стоит перед раскрытым шкафом и выбирает наряд для похода в ресторан.

Не хочу никуда идти. Ни в какой чёртов ресторан! Я не могу сейчас есть! Не могу смотреть на людей! Не могу улыбаться и делать вид, что всё хорошо! Хочу сидеть в комнате, не включая света, и выть от боли. Хочу метаться и крушить всё вокруг. Ненавижу себя! За то, что не могу Лине ничем помочь… И это выбивает почву из-под ног и сводит с ума.

– Лёня, почему ты не собираешься? Нас ждут Васильевы. Ляля уже прислала сообщение, что они на месте!

– Может, ты сходишь без меня? Что-то я себя неважно чувствую.

– Лёня! Ты совсем? Как это будет выглядеть? Мы в кои веки выбрались вместе в отпуск, а ты решил хандрить и портить мне настроение?

– Ладно, я сейчас соберусь, – только скандала не хватало.

Встаю, надеваю первую попавшуюся рубашку с какими-то брюками.

– Лёня, ты что издеваешься? – смотрю на неё непонимающим взглядом. – Что ты напялил?

– Рубашку и брюки. Что опять не так? Почему тебе всё время что-то не так? Сколько можно меня пилить?

– Успокойся и посмотри на себя в зеркало! Твоя рубашка совершенно не идёт к моему платью! Мы выглядим, как непонятно кто!

– Ну так надень платье, которое будет сочетаться с моей рубашкой!

– Нет, ты реально издеваешься! Ты намеренно меня злишь, чтобы я взбесилась и отказалась с тобой туда идти?

– Лучше бы ты отказалась меня туда с собой брать... – бурчу себе под нос, но идеальный слух жены, естественно, это улавливает.

– Лёня!

– Что? Я сказал, что неважно себя чувствую! Тебе на меня плевать? Окей, я пойду с тобой. Но только если ты немедленно прекратишь выносить мне мозги. Делай что хочешь со своим платьем, я переодеваться не буду.

– Ладно! Я опять иду на поводу у твоего эгоизма! Но когда-нибудь терпение у меня обязательно лопнет!

«Скорее бы…» – вслух не произношу, потому что знаю, что чревато скандалом. Мои намерения наладить в отпуске отношения с Ингой потерпели полный крах. Отчасти я в этом сам виноват. Потому что как только в моём мозгу появилось свободное место для мыслей не о работе, его тут же заняла Айлин. И все эти дни я извожу по телефону её лечащего врача, гоняю Карину ежедневно в больницу и рву себе душу воспоминаниями…

Лишь приземлившись в столице и набрав по привычке бабулин номер, вспоминаю о детях. Что им говорить о матери? Стоит ли их пугать? От бабушки знаю, что Эдже всё время плачет и спрашивает о Лине.

Добираюсь к ним лишь следующим вечером. Бабушка отсылает двойнят в другую комнату, чтобы мы с ней могли спокойно поговорить.

– Ба, пока всё без улучшений. И никак на это повлиять нельзя. Я им всё что угодно предлагал…

– Лёнечка, что же будет с детками? Хорошие такие, способные. Неужто их в детдом заберут?

– А что я могу сделать? Если Айлин не справится, то мы должны будем заявить в какие-то специальные органы, которые занимаются сиротами. Мне кажется, что даже сейчас их нахождение у нас незаконно.

– Ну что ты такое говоришь? Они же сами к тебе пришли. И пока она жива, пусть будут тут. Но всё равно ты должен выяснить, кто отец и есть ли какие-то родственники. Мало ли… 

Понимаю, что дальше тянуть нельзя – придётся всерьёз заняться этим вопросом.

– Арслан, – зову мальчика, заглядывая в соседнюю комнату. – Скажи, у вас есть с собой какие-то документы? Свидетельства о рождении, например.

– Конечно. Мне тётя, которая за нами приехала, сказала взять на всякий случай.

– Отлично! Покажешь?

Почему я сразу не догадался? Там наверняка должно быть написано, где и когда они родились, кто отец.

Ребёнок протягивает мне две одинаковые бумаги. Делая шаг в коридор, пробегаю по верхней глазами. В графе «отец» стоит прочерк. Прочерк? Как такое может быть?

Внимательно изучаю документ. Дата рождения… Но это просто невозможно! Меньше восьми месяцев с того дня, как мы с Линой…

Меня бросает в холодный пот… Делаю несколько глубоких вдохов, чтобы наладить дыхание, но ничего не выходит.

Меньше восьми месяцев… Беременность длится обычно девять месяцев, но бывают недоношенные дети. Она могла сразу после меня с кем-то другим? Но нет, чушь, слишком маленький срок. Господи… А если это… мои дети? Но как? Нет, не может быть...

Приваливаюсь к стене. Может, в коридоре недостаточно света и я неправильно прочитал дату?

– Лёня, с тобой всё в порядке? – бабулин голос звучит где-то далеко, на фоне какофонии, разыгравшейся у меня в голове.