Дэймон прищуривается.

— Что именно ты натворил?

Я не собираюсь рассказывать Дэймону о девственности Мэтта. Не такой уж я мудак.

— Предложил переспать.

— Ты невероятен.

— Спасибо.

— Это не комплимент.

— Насколько я понимаю, мы застряли друг с другом на ближайшие несколько месяцев. Можно и воспользоваться ситуацией.

— И ты мне еще говоришь, что он тебе не нравится, — усмехается Дэймон.

— Он нравится моему члену.

— Ну да, все знают, что твой член не отличается избирательностью.

— О, так, значит, ты можешь шутить надо мной, но когда это делаю я, это «самоуничижительно»?

— Ага. Точное определение. Может, тебе словарь купить? Я думал, ты колледж окончил.

Мы сканируем на контрольно-пропускном пункте ключ-карты от наших номеров, по которым можно отследить, кто покидает корабль по прибытии в порт.

— Где будут проходить съемки? — спрашиваю я.

— В полумиле дальше по берегу. Журнал арендовал там частную резиденцию.

Мы идем по пирсу и спускаемся на песчаный пляж. В этой части света солнце жарче, и я весь покрываюсь потом. Да и влажность жизнь не облегчает.

Рубашка сразу прилипает к спине, поэтому я снимаю ее и затыкаю за пояс.

— И как ты целых тридцать секунд продержался в проклятой рубашке? — ворчит Дэймон.

— Должен же я сделать этим людям хоть какой-то подарок. — Я указываю на свой пресс.

— На их месте я бы потребовал вернуть деньги.

Я толкаю Дэймона.

— Здесь печет, как в аду.

При виде семей и парочек на пляже, мне хочется, чтобы Мэтт тоже насладился солнцем, а не мучился на интервью.

— Они бы ушли без тебя? — спрашиваю я Дэймона. — Может, Мэтт сбежал.

— Я скинул Мэддоксу адрес и попросил по возможности доставить туда Мэтта.

— А что, телефоны здесь ловят?

Мой все еще выключен, валяется где-то в каюте. Прости, папа, но я пока никак не могу тебе перезвонить.

— Угу.

Словно по сигналу у Дэймона жужжит сообщение: «Предупреждаю: папарацци окружили резиденцию».

Я трясу головой.

— Это переходит все границы. Они что, последовали за ним на Бермуды?

Мы поворачиваем за угол и видим журналистов, столпившихся у ворот бунгало.

— Вообще-то, думаю, они здесь из-за тебя, — говорит Дэймон. — Наверное, нам следовало учесть политическую позицию твоего отца, когда сводили тебя с Мэттом.

Я и учел.

— Ага. Наверное.

Ухмылка Дэймона — отражение моей собственной.

— Ты ведь согласился, чтобы позлить старика, верно?

— Я? — я притворно ахаю. — Никогда бы так не поступил.

— Ври больше. Ну вот, пожалуйста. Получай свой звездный час.

Сейчас, когда я вот-вот испытаю то, к чему стремился, почему-то ожидаемого подъема не ощущаю. Чувствую себя дешевле, чем мальчик по вызову из убогого ночного клуба, где застукали Мэтта. Мои показушные эскапады, направленные против отца, кажутся ребячеством по сравнению с тем, что переживает Мэтт.

— Ты как? Выглядишь каким-то дерганым, но ведь это невозможно. Ты ведь сам Ноа Хантингтон, мать его, Третий!

— Я в порядке. Просто не ожидал, что эти журналюги и здесь появятся. Не представлял, на что они готовы, чтобы превратить жизнь Мэтта в ад.

Дэймон снова принимает самодовольный вид.

— Заткнись, — ворчу я и ускоряю шаг.

— Я ничего не говорил, — отвечает он, легко поспевая за мной. Еще бы, с такими длинными «экс-бейсболистскими» ногами. — И уж точно ничего о том, что ты втрескался в Мэтта.

Убейте меня.

Мы проходим через толпу, и я настораживаюсь, услышав среди выкриков имя Дэймона. Эти ребята хорошо подготовились. Когда-то Дэймон был довольно популярен — до того, как повредил плечо.

Оказавшись на безопасной территории, я поворачиваюсь к другу.

— Они явно в отчаянии, если разнюхивали про твою потрепанную пенсионерскую задницу.

— А вот и мой любимый Ноа, которого я ненавижу! Или ненавистный, которого люблю? Без разницы. Мне тебя не хватало целую минуту, пока ты там сох по Мэтту.

— Иди в жопу.

— Для этого у меня есть Мэддокс. Но спасибо за предложение.

Дэймон стучит в боковую дверь, и одна из ассистенток впускает нас внутрь.

— А, отлично, вот и второй, — бросает она и убегает.

— Иди, найди Мэтта и вымоли прощение на коленях, — велит Дэймон.