— Ты в норме?

— Уже сказал, что да, — огрызаюсь я. — Разве не я должен задавать тебе этот вопрос? Стервятники снова на тебя налетели.

— Ты заметил, что их было меньше, чем обычно? — Тон Мэтта такой уверенный, как будто это что-то значит.

Не хочется его разочаровывать, но, скорее всего, это значит, что поблизости была знаменитость покрупнее.

— Я пошел спать, — я поднимаюсь по лестнице, но Мэтт остается стоять. — Ты со мной?

— Это приглашение или что-то вроде обязанности?

Я хмурюсь.

— А?

— Только не говори, что тебя не задела вся та хрень, которую несли твои дружки. Ты уверен, что поступишь со мной так же, как с Ароном. И приятели твои так думают. Значит, ты меня с собой зовешь либо чтобы не показать, что расстроен, либо тебе и правда пофиг. И повторяешь те же ошибки, потому что когда вы с Ароном были вместе, тебе и в голову не приходило спросить его, что происходит.

— Не слишком ли поздний час для психоанализа? — Я поворачиваюсь и поднимаюсь по лестнице.

— Ну, тогда спокойной ночи.

Он что, серьезно не собирается за мной идти? Отлично. Все равно ему завтра уезжать.

Не оглядываясь, я продолжаю путь наверх.

— Серьезно? — орет Мэтт, когда я добираюсь до второго этажа.

Я замираю.

— Что?

— Я тебе буквально дал зеленый свет, чтобы поговорить о сегодняшнем, а ты вот так сваливаешь?

— Мы трахаемся, Мэтт. Не болтаем о том о сем.

Это ложь, и я это знаю. За неделю, что мы провели вместе, Мэтт узнал обо мне больше, чем любой из моих друзей за все годы. Почему-то я даже рассказал ему о проблемах с отцом. Возможно, если бы Мэтт не оказался свидетелем той стычки, я и не стал бы ничего рассказывать, но я действительно разговаривал с ним больше, чем с кем-либо.

Мы понимаем друг друга. Нас воспитывали в совершенно разных условиях, но каким-то образом у нас много общего.

— Хочешь играть в эту игру — валяй. Но если спросишь моего мнения — твои друзья полны дерьма.

Я замираю на верхней ступеньке и оборачиваюсь.

— Что? — Может, я не расслышал.

Никто не встает на мою сторону. Никогда.

Волна чего-то, похожего на благодарность, пытается растопить мое обледеневшее, мертвое сердце, но я сопротивляюсь. Наверняка он говорит это, чтобы я не устраивал сцен самобичевания. Я облажался. Я виноват. И ничего тут не поделаешь.

— Понимаю, они злятся, что вы с Ароном поставили их в неловкое положение. — Мэтт медленно поднимается мне навстречу. — Но здесь не только твоя вина. Арон знал, во что ввязывался. Так же, как и я. Он нарушил правила. Влюбился в тебя, хотя ты предупреждал не делать этого. Естественно, он не смог сопротивляться. Твоим друзьям легко говорить, что ты вообще не должен был начинать что-то Ароном. Но ты не такой мудак, каким они тебя выставляют.

— Я такой и есть. Должен им быть. — Мне не нравится, что Мэтт видит меня насквозь.

— Нет. Не такой. — Мэтт подходит ближе. — Ты не показываешь, что их слова тебя ранят. Они без понятия, что ты чувствуешь себя виноватым.

Теплые губы касаются моей шеи.

— Это ничего не меняет между нами. — Руки Мэтта проникают под мою рубашку, вырывая у меня стон.

— Дэймон сказал, что нам надо притормозить.

— А ты обычно поступаешь так, как велит Дэймон?

— Не хочу повторять те же ошибки.

Ухмыльнувшись, Мэтт отстраняется.

— Я хочу тебя трахнуть, а не окольцевать.

— Какие милые вещи ты мне говоришь. — Я хватаю Мэтта и тащу в свою спальню.

Мы валимся на кровать, переплетаясь руками и ногами. И хотя в голове все еще мигает знак «Ошибка!», ощущение тела Мэтта на мне одерживает верх. У меня уже вырабатывается зависимость. И когда он уйдет, мне явно понадобится реабилитация.

Правда в том, что я не лгал, когда говорил, что не знаю, какое будет «число» с Мэттом. И лишь при одной этой мысли у меня от страха трясутся поджилки.

Я кладу руку ему на грудь и слегка отталкиваю, хотя его бедра все еще втираются в мои.

— В чем дело? — спрашивает Мэтт.

— Может, нам стоит остановиться.

Он отстраняется, неправильно истолковав мои слова.

— Прямо сейчас?

Я хватаю его за задницу, притягиваю обратно и практически теряю связь с реальностью, когда чувствую прижимающийся ко мне каменный член.

— Нет, не сейчас. Но, в смысле, ты же завтра возвращаешься в Фили. Так что, может, это будет чистый разрыв.