— Почему у меня такое чувство, что ночь стала гораздо веселее?

— Может, это как-то связанно с моим прессом? — Я опускаю камеру телефона вниз.

— Я тут подумал, хочу того, что под простыней. — Ноа облизывает губы. — Погоди, я в свою комнату.

С каждым шагом Ноа изображение на телефоне так подпрыгивает, что пока он добегает до третьего этажа, меня начинает укачивать.

Ноа швыряет телефон на кровать, и мне виден только потолок спальни. Но затем камера снова двигается, и мое терпение вознаграждается изображением на весь экран обнаженного Ноа. Я скольжу взглядом по твердому торсу, длинным конечностям, задерживаясь на кое-чем другом длинном и твердом.

Во рту резко пересыхает.

— Мы правда собираемся это сделать? — спрашивает Ноа.

— Похоже на то.

Определенно, я перешел точку невозврата. Даже если сейчас Ноа прервет звонок, я ни за что не остановлюсь. Пальцы тянутся к изнывающему члену.

— Не вижу твою руку. Чем она там занята? — спрашивает Ноа. — В смысле, у тебя симпатичное лицо и все такое, но сейчас мне нужно совсем не это.

Я бросаю подушку на другую сторону кровати и пристраиваю на ней телефон, предоставляя Ноа полный обзор.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Ноа прикусывает губу.

— А где твоя знаменитая коллекция игрушек?

Ухмыляясь, я перегибаюсь через край и нащупываю спрятанную под кроватью коробку.

— Блядь, какая задница, — шепчет Ноа.

— Вся твоя, если захочешь.

Ноа стонет.

— Когда-нибудь тебе удастся меня добить.

— Я вроде как рассчитывал, что ты меня будешь долбить, — нарочно переиначиваю я слова Ноа.

Он издает какой-то нечленораздельный звук. Выудив самую большую игрушку из коллекции, я снова переворачиваюсь и застаю Ноа ласкающим себя быстро и сильно.

— Я еще даже до лучшей части не добрался, — жалуюсь я.

— Мне достаточно одной мысли, чтобы дойти до края.

И все же, когда я жил у Ноа, сверху он быть отказывался. Я отгоняю эту мысль, чтобы не отвлекаться — это последнее, что мне нужно, когда перед глазами готовый кончить Ноа.

Его взгляд останавливается на вибраторе с толстой головкой. Я нарочно взял самый большой, чтобы показать Ноа, что не боюсь размеров. Со мной не нужно осторожничать. Может, меня и не трахали никогда, но за все эти годы я неплохо наловчился удовлетворять себя сам.

— Чувак, от вида этой штуковины даже моя задница сжимается, — выдает Ноа.

Мне бы ввернуть смешную реплику, но не могу оторвать взгляда от его руки, обхватившей член.

Ноа тяжело дышит:

— Как я сейчас жалею, что не послал нахрен работу и не приехал в Фили.

— А я жалею, что вообще выставил квартиру на продажу.

— Я ее куплю.

— Даже в этом случае придется ждать два часа, чтобы увидеться. Продержишься столько?

— Боже, нет. Мы займемся этим сейчас же. Ущипни себя за сосок.

Одна моя рука тянется к груди, а другая спускается к ноющему члену.

— Разве я разрешил тебе трогать член? — спрашивает Ноа.

— Ого, раскомандовался? Что будешь делать, если я до него дотронусь?

— Есть у меня пара идей. Например, уберу камеру, и ты не увидишь, как я кончаю.

— Движение руки Ноа замедляется, и я понимаю, что он не блефует.

— Ты этого не сделаешь.

— Не сделаю?

— Блядь! — Мои пальцы замирают на животе.

— Ущипни. Себя. За сосок.

Понятия не имею, как кто-то может одновременно и бесить меня и заводить не по детски. У Ноа прямо дар какой-то, только не знаю, нравится мне этот дар или нет. Я подчиняюсь приказу, и меня до самого паха простреливает ощущение, к которому я успел пристраститься, вырывая вздох, а у Ноа — стон.

— Черт. — Его дыхание становится напряженным.

Я ловлю взгляд Ноа, и его рука замирает.

— Что не так? — спрашиваю я.

— Я близко.

— Можно мне к себе прикоснуться? — Надеюсь, мучение не отражается в моем голосе.

— Подготовь свою задницу. Я хочу посмотреть.

Я сжимаю свой член и откидываю голову.

— Не-а. Только задницу.

— Ненавижу тебя.

— Нет, не ненавидишь.

Я тянусь к тумбочке за смазкой.

— Нет, не ненавижу.

С горящим взглядом Ноа следит, как я покрываю пальцы смазкой и сгибаю колени. Но затем между его бровей пролегает морщина.

— Мне так ничего не видно.

Передвинув ноги, я ложусь поперек кровати, свешиваю голову с края и предоставляю Ноа полный обзор. Возможно, это не самый лучший ракурс, и на секунду я замираю, чувствуя себя уязвимым от полной открытости, но все мысли улетучиваются, едва до меня доносится стон Ноа. Громкий.