– А вы сами когда-нибудь бывали на озере Литтл-Кураммок?

– Мне некогда. Я чуть ли не круглый год проверяю тетрадки.

– Я не имею в виду недавнее время. Может, в недалеком прошлом?

– Нет. Я бы заблудился. Походы - не моя стихия.

– Мэгги Маккорд говорит, что вы знаете здешние леса.

– У Мэгги слишком романтический взгляд на индейцев. Она думает, что все мы сошли со страниц книжек Фенимора Купера.

Мы обменялись улыбками, и я попытался вспомнить, что же написал Купер: "Последний из могикан" или "Песнь о Гайавате".

– Но вы умеете плавать на каноэ?

Гектор кивнул.

– И в парке вряд ли можно заблудиться или сгинуть в медвежьей пасти, верно?

– Мои восьмиклассники прекрасно ориентируются здесь.

Похоже, разговор был окончен. Но по пути к двери мне пришло в голову задать ещё один вопрос.

– А в четверг вечером, когда вы виделись с Энеем во флигеле или в его лагере, не упоминал ли он о чем-либо таком, что было бы как-то связано с вашим спором и его суеверием?

– Ничего такого он не говорил. Но у него было странное выражение лица.

– Что за выражение?

– Эта мина появлялась всякий раз, когда он выигрывал или выпутывался из какой-нибудь передряги. Можете назвать это выражением горделивым. Или умиротворенным. Не знаю, как его описать.

Я сказал Гектору, что он мне здорово помог. Мы снова обменялись рукопожатием. Он поведал мне о подготовке к похоронам, и я снова выразил свои соболезнования, после чего спустился по покрытым линолеумом ступеням в освещенную бордовой люстрой прихожую, где уже ждала миссис Крамер, готовая выпроводить меня из дома.

12.

До усадьбы я доехал в кабине какого-то лесовоза. Водитель оказался двоюродным братом приятеля сестры Бонни, официантки из "Синей луны". Первую половину пути мы молча тряслись на ухабах. Обозревая мир из кабины лесовоза, чувствуешь себя героем вестерна и королем шоссе - все разом. Но потом мы принялись сплетничать, будто кумушки в кафе. Вскоре у меня голова пошла кругом от обилия сведений о династических браках владельцев различных лесозаготовительных компаний и о местничковом кумовстве, из-за которого в провинции Онтарио вовсю творились темные дела. Полупьяный от всех этих познаний, я проскользнул в свою хижину, не встретив по пути никого, кроме одного из отпрысков Киппа, который сидел на причале, завернувшись в полотенце.

Выудив из кармана вторых брюк ключи от машины, я вышел на пыльную автостоянку, чтобы прогреть мотор. Я сел за руль и тут вспомнил, что обещал себе искупаться в озере. В машине было жарче, чем в парной бане.

Возвращаясь в хижину и все ещё дрожа после путешествия на лесовозе, я поравнялся с мотелем и услышал голоса. Разговор велся на повышенных тонах. Я стал как вкопанный. Хай поднялся в комнате Уэстморленда. Я не успел спрятаться. Джордж Маккорд кубарем скатился с крыльца. Дез Уэстморленд едва ли не сидел на нем верхом.

– ... и не суйтесь сюда больше! Появитесь ещё раз, и я вывихну вам другую руку тоже. Прочь! Прочь отсюда!

Джордж поднялся, отряхнул пыль и принялся отталкивать веревку, на которой висели купальники и полотенца и на которой повис он сам, выпав из комнаты.

– Когда все выплывет наружу, у вас поубавится спеси. Слышите? Когда люди узнают, вы ещё пожалеете, что вытолкали меня вон. Я же просто поговорить пришел.

– В следующий раз я выкину вас из парадной двери!
– Дез вернулся в свой номер, и, пока не закрылась сетчатая дверь, я успел заметить бледное лицо Делии Александер. Джордж Маккорд сорвал с плеч купальник, швырнул его наземь и потопал восвояси. Мои раздумья о случившемся были прерваны каким-то стрекотанием, доносившимся со стороны генератора, но исходившим не от него. Как ни хотелось мне вернуться домой и допить кока-колу, любопытство опять взяло верх.

Звук был похож на вой старого гудка пожарной машины, но потом я понял, что это - циркулярная пила. Визг изменился в тоне. Будка с генератором и дровяной сарайчик стояли на самом краю поляны. Маленькая низинка, в которой была автостоянка, по мере приближения к сараям сменялась пологим подъемом. Отсюда тоже был виден задний фасад мотеля. Правда, смотреть было не на что, за исключением выщербленных ступенек и забранных сетками дверей. Добравшись до генератора, я заметил тучу опилок, ореолом окутавшую дверь дровяного сарая. Войдя в этот гам и желтый туман, я увидел двух человек, волосы и брови которых были покрыты опилками. Оба запихивали под нож пилы бревна. Главным образом, березовые, хотя попадалась и древесина других сортов. Я крикнул, но в таком хае меня никто не услышал. Выглянувшая откуда-то Джоан Харбисон отключила рубильник. Это напугало всех, кто был в сарае. Воцарившаяся тишина была подобна загнанному в силок животному. Двое мужчин у пилы растерянно моргали. Один из них (теперь я видел, что это был Ллойд) вытащил из ушей затычки и вытер лицо холщовой кепкой, предварительно выбив её о колено. Он вопросительно посмотрел сначала на Джоан, потом на меня, но не сумел прочесть на наших лицах никаких ответов.

– Ллойд, пусть пила малость отдохнет, иначе она перегреется, сказала Джоан.

Второй мужчина снял прикрывавший лицо шарф и тоже вытащил затычки. Это был сосед, живший за озером. Он положил последнее распиленное бревно на уже довольно высокий штабель.

– Пойдемте отсюда, Бенни, здесь древесная пыль, - предложил Ллойд и пододвинул два похожих на барабаны чурбака, чтобы мы могли сесть.

– Ллойд, вы приставали к Энею с просьбой отвести вас на озеро Литтл-Краммок. Вам удалось найти дорогу туда?