– Ну, ладно. Вольному воля. Жара уже спала. У вас есть спальный мешок?

– Я хотел обойтись одеялом.

– Ни слова об одеялах. У Джоан целая груда спальников. Горючее есть?

– Почти полный бак, хватит на всю дорогу туда и обратно.

Сисси сообщила весть Джоан, и вскоре уже все приняли живейшее участие в моих проводах. На миг мне показалось, что сейчас я услышу повторение диалога Долта Риммера с Ллойдом. Джоан ушла на поиски рюкзака, Сисси отправилась за куском пирога. Майк Харбисон принялся объяснять мне, как коптить рыбу на костре, но тут я увидел Ллойда, стоявшего на причале и всматривавшегося в небеса в поисках признаков ухудшения погоды. Я уже почти передумал и решил не ехать, когда на причал начали прибывать снаряжение и припасы: канистра воды, аптечка, ранец, в котором можно было бы разместить призывной пункт французской армии, толстый спальный мешок в брезентовом чехле. Теперь пути назад больше не было.

Я наблюдал, как Джоан пакует пожитки. Она была очень экономна в движениях. Сисси тоже укладывала вещи, продолжая болтать, то и дело прерывая свою речь и спохватываясь, поскольку забывала то одно, то другое. Сам же я и пальцем не шевельнул, мне просто не дали.

– Сардины любите, Бенни?
– спросила Джоан, кладя в ранец две банки. Майк притащил коробку снеди от "Лакомств Суитзера", Торонто, достал оттуда три франкфуртера, завернутые в фольгу. Прекрасная еда. Мне даже захотелось остаться и умять всю коробку. В поисках пути к отступлению я прошел в конец причала и принялся обсуждать с Ллойдом погоду.

– Все будет в порядке, - заверил он меня, отрывая взгляд своих похожих на бусинки глаз от горизонта и поводя острым клювообразным носом.

– Вы так полагаете?

– Да, - он посмотрел на мои ноги.
– Знаете, где вы стоите?

– Нет, - я опустил глаза и принялся разглядывать причал.

– На этом самом месте старый Траск расшиб свою дурацкую голову. Точно на конце той доски, на которой вы стоите. Упал с лестницы и раскроил себе череп. Я стою как раз там, куда он рухнул.

– Вы сами это видели?

– Нет, но все знают, что случилось. Вероятно, он даже не успел почувствовать, как скатывается в озеро.

Под моими ногами был самый обыкновенный настил из досок шириной в четыре дюйма и толщиной в два.

– Его сгубила вон та доска, которая торчит, - продолжал Ллойд, словно знал наверняка, какая из досок настила повинна в случившемся. Он напоминал старика, вспоминающего последнюю встречу с почившим другом, которому "было знамение". В интересах истины скажу, что та доска, на которую Ллойд указал мне босой ногой, вовсе не выдавалась вперед, потому что к ней была приделана скоба для зачаливания лодок. Впрочем, Траск вполне мог разбить себе череп об эту скобу.

– Кто-то говорил мне, что он работал на причале, - сказал я.

– Да, верно. Долт Риммер потом все доделал. Старый Уэйн успел положить всего две доски. Остальные - работа Долта. Я её сразу узнал.: он никогда не вобьет три гвоздя, если можно обойтись одним. А Уэйн не мог заколотить двух гвоздей одинаково, вечно ходил в ссадинах. То на правой руке, то на левой. Природная предрасположенность к несчастным случаям.

Ллойд покачал головой, будто перед ним стоял Траск, только что раздробивший себе очередной палец и с руганью требующий глотка виски.

– Что ж, тогда я еду, - решил я.
– Пожалуй, мне пора.

Шагая в хижину, где остались мои съестные припасы, я ощущал спиной взгляд Ллойда. Я присовокупил к яйцам и прочей снеди немного печенья и несколько апельсинов и вернулся на причал, где меня ждала груда пожитков. Минуту спустя я уже махал рукой честной компании, столпившейся на причале,и шел по фарватеру между двумя островами к устью реки. Ллойд что-то вопил и топал ногами по настилу. Я оглянулся. Он держал мою удочку и коробку с грузилами. Пришлось возвратиться и без лишних слов забрать снаряжение. Когда я отчаливал во второй раз, гораздо меньше народу махало руками.

14.

Я отыскал устье реки, а вскоре - и выцветший указатель для туристов, лежавший в кустах, где от него было мало проку. Впрочем, общение с природой напрямую позволяет избавиться от изрядной доли путаницы. Надо будет сказать об этом Долту Риммеру при следующей встрече. Я подогнал лодку к поросшему кустарником участку берега, который с натяжкой можно было бы назвать поляной. Здесь я перевернул свою посудину и запихнул под неё мотор. Солнце ещё стояло довольно высоко, и я мог надеяться, что доберусь до маленького озера засветло. Затем я прислонил к дереву ранец, сел и надел лямки на плечи. Он оказался таким тяжелым, что я не знал наверняка, кто кого потащит. Путь вперед пролегал сквозь подлесок по некогда торной, но уже начинавшей зарастать тропе. Откуда-то справа время от времени доносился шум водопада. Иногда мне даже удавалось увидеть его. Не будь я нагружен вещами и снаряжением, можно было бы сделать крюк и посмотреть, что там находится. Но я шел своей дорогой, не удаляясь от неё ни влево, ни вправо, пока у меня не заныли колени.Я вспомнил вычерченную Ллойдом карту, до которой сейчас не мог добраться, потому что она лежала в ранце. Три и пять восьмых мили. Если измерить это расстояние, скажем, в городских кварталах, станет ясно, что меня ждет долгий переход.

Не слышалось ни единого звука, разве что шум воды да редкие крики вспугнутых птиц. Если бы ярдах в трехстах икнул пьяный, я наверняка услышал бы его. Просачивавшиеся сквозь листву лучи света были похожи на струйки жидкого кофе. Подлесок был высокий, доставал до крон берез, кленов и прочих лиственных деревьев, поэтому я шествовал по туннелю с косматыми стенами. В общем и целом тропа была сухая, но временами попадались пропитанные водой участки, и мои башмаки промокли. Подобно мне, они не привыкли к такой жизни. Присев на пенек, торчавший примерно на полпути к озеру, я перевел дух, с удовольствием выкурил сигарету и снова пустился в путь. Мне казалось, что я продвигаюсь вперед довольно споро, но на пути то и дело вырастали все новые холмы, и кто знает, сколько ещё поворотов предстояло преодолеть.