– Но вы были в усадьбе ещё до гибели Энея.

– По чистой случайности. Не забивайте этим голову.

Похоже, он не мог так вот сразу забыть о своем открытии. Я решил, что лучше не выказывать праздного любопытства, а скорчить из себя профессионала.

– Эта картина, - сказал я, снова поворачиваясь к стене и уступая Гектору почти все пространство комнаты.
– Что вам о ней известно?

– Эней получил её в подарок от человека по имени Бернерс, зверолова и...

– Я слышал о Дике. Расскажите мне про картину.

– Уж и не знаю, что рассказывать. Наверное, это - одна из причуд Дика. Не уверен, что когда-нибудь смотрел на нее, а если и смотрел, то не видел, если вы понимаете, о чем я. Давайте-ка поглядим. Вроде, какой-то мистический обряд, да? Это - лесопилка на Биг-Краммок, я узнаю станок. Старому Уэйну так и не удалось сбагрить эту лесопильню, пришлось жить по соседству.

– Значит, картина была написана до большого пожара?

– Он подарил её Энею, когда уезжал в Хантсвилл, а мне преподнес "закат солнца", запечатленный с риммеровского мыса. Но как ему пришел в голову сюжет этого полотна, для меня тайна. В кино Дик не хаживал.

– Тогда, быть может, здесь запечатлено нечто такое, что он действительно видел на лесопильне?

– Да. Полагаю, что это возможно, - Гектор полез в задний карман, извлек раздавленную пачку сигарет и угостил меня. Когда мы оба прикурили от моей спички, я выразил Гектору соболезнования в связи с гибелью брата, который, насколько я слышал, пользовался всеобщей любовью и большим уважением. Гектор затянулся и медленно кивнул.

– Никак не могу уразуметь, что на сей раз он и впрямь ушел навсегда. В прошлом Эней проводил в лесах почти все лето. С июня по конец сентября я его почти не видел.

– А когда вы встечались с братом в последний раз?

– Извечный вопрос, - он засмеялся и с приклеенной к лицу улыбкой уставился на кончик сигареты.
– Я уже отвечал на него Гловеру и ещё полдюжине людей. Господи, да вы же сами там были.Эней разбил лагерь на старой делянке Пирси. Там, где много лет назад стояла их хижина. Причальные мостки ещё сохранились, но в пятьдесят четвертом году власти провинции начали выживать из парка арендаторов. Пирси держались несколько лет, но в конце концов и им пришлось убраться. Хижина была маленькая, но очень милая. Но я уклоняюсь от темы. Эней разбил палатку на взгорке среди старых свай жилища Пирси. А когда засорилась сливная труба, он испугался, что вода поднимется и зальет лагерь. Последний раз я видел Энея в начале весеннего семестра в школе.

– Я где-то слышал, будто вы встретились у дверей гостиницы в городе и повздорили.

– В среду вечером? Вы об этом? Да, мы малость повздорили, выражаясь вашим языком. Эней сказал, что один из постояльцев Петавава-Лодж, Ллойд Пирси, сулил ему деньги за поездку на озеро Литтл-Краммок. Мы с Энеем всегда ссорились из-за суеверий и его нежелания ездить в те края.

– А как насчет других мест?

– Да ради бога. Он боялся соваться на то озеро и в его окрестности, а больше никуда. Я никогда не слышал, чтобы он хоть раз ездил на Литтл-Краммок.

– Вы знаете, в чем именно заключается это суеверие? Может, оно как-то связано с местными обычаями?

– Ну... Эней рассказывал, что слышал гром...

– Это мне известно. Вы знакомы хоть с одним человеком, разделявшим его страхи?

– Нет. Да и от Энея мало что можно было услышать. Он вообще не отличался словоохотливостью.

– И вы повздорили из-за этого суеверия?

– Ну, можно сказать и так. Но Гарри Гловер предпочитает называть это полемикой, потому что такое слово придает значимости его особе. Он считает меня главным подозреваемым. Вот бы посмеялся мой братец, узнай он об этом. Гловер и понятия не имеет, что здесь произошло.

– Давайте вернемся к вашему спору.

– Что ж, давайте. Как я уже сказал, дело было в том, что Эней не хотел вести Ллойда Пирси на Литтл-Краммок. А я ему ответил, что он - просто темный человек и тупица. И что из-за него всех нас считают такими. Он не стал мне противоречить. Самым грозным оружием Энея было молчание. Никто не владел этим оружием лучше, чем он.

– А раньше вам случалось спорить на эту тему?

– Раз в год или каждые два года Эней под разными предлогами отказывался ехать туда, и я устраивал ему головомойку. Он был бедным человеком и не мог оставить свое поприще проводника. Тогда я попытался растолковать ему, какая связь между громом и молнией, объяснить, что гром это проиводимый молнией звук и что его вполне можно услышать, не видя самого разряда. Рассказал ему о разнице между скоростью света и скоростью звука. Но мои усилия канули втуне.

– Как вы расстались?

– Как обычно. Он был молчалив, задумчив, возможно, под хмельком. Немного петушился, но вполне мог владеть собой.

– "Ну, я тебе покажу", да?

– Может быть. Он частенько из кожи вон лез, чтобы доказать свою правоту и совал доказательства мне под нос. Помню, как-то раз я сказал, что в одной из здешних речек нет щук, а спустя неделю нашел на полу дома зеленый мешок для мусора, а в нем - щуку. Эней и словом не обмолвился. Просто пошел и поймал рыбину.