Сейчас мне нужно понять, где я, и почему, и что на этот раз сделала Ведьма. Хотя мытьё головы не особенно опасная деятельность, Ведьма не ушла бы из этого измерения, не подставив меня.

Ванна очень маленькая, думаю я, выходя из душа, оборачивая одно полотенце вокруг головы и вытираясь другим. Как была во вселенной мафии, но тогда мы жили на Манхеттене. Но что-то было странное в фурнитуре, странно изогнутый кран, немодная тёмно-синяя плитка, дешёвая лейка с переключателем на 10 режимов, мне кажется, что я не в Соединенных Штатах. Конечно, я осматриваю туалетный столик в поисках кондиционера, и на нём текст на английском, и... Китайском? Японском? Ну, я всё выясню.

На крючке висит обычная белая футболка, джинсы и жёлтый шёлковый кимоно-жакет с вышитыми цветами и райскими птицами. Это было очень похоже на одно из моих воплощений в лондонской вселенной, одна только вещь убедила меня в том, что у нас есть что-то общее.

Мои руки ноют, разжимаются... подо мой Темза...

Мне нужно спасти её.

Одеваясь, я осматриваю себя. У меня нет порезов. Дом, кажется, не горит. Что сделала Ведьма? Потом я вижу ещё кое-что на туалетном столике: бутылочку Тайленола. Только две таблетки осталось.

Если она хотела отравиться, не выпила бы она их все? Но я не могу быть уверена. Я бы ожидала от Ведьмы, что она знает, сколько именно нужно для передозировки.

Пока я чувствую себя хорошо, но лекарство может подействовать не сразу. Могли бы врачи промыть мне желудок, если бы я вовремя предупредила их?

Я надеваю Жар-птицу обратно на шею, завязываю мокрые волосы на затылке, и иду по дому, которого я раньше никогда не видела, на удивление большому, не смотря на маленькую ванную. Пол покрыт тиковым паркетом, а стены ослепительно-белые. Я иду на звук текущей воды и попадаю в огромную столовую со столом, достаточно большим, чтобы вместить королевскую семью, но настолько же заваленным вещами, как радужный стол дома, в углах стоят немного другие виды цветов в горшках. Кажется, бамбук — любимое растение, его нефритово-зелёные стебли торчат вверх из квадратных низких горшков, покрытых горчичного цвета эмалью.

— Эй? — кричу я, направляясь к кухне.

— Ты решила перестать дуться и выйти? — это голос моей матери. Я просовываю голову в дверь и вижу её в зелёных штанах для йоги и спортивной майке, ополаскивая тарелки прежде, чем положить их в промышленного размера посудомоечную машину, которая абсурдно выглядит на нормальной кухне. Я внезапно понимаю, как красива мама, когда она счастлива. — Ох, Маргарет, это ты.

Я догадываюсь, что, наверное, наверху Джози в плохом настроении.

— Ага. Ты помнишь сколько оставалось Тайленола в бутылочке?

— Я думаю доза или две. А что?

Ведьма не отравила меня, по крайней мере, не этим.

— Просто так.

Мама возвращается к мытью.

— Я не знаю, что нашло на твою сестру утром. Она пыталась выйти из дома на заре? О чём она только думала?

Зная Джози, у неё вероятно назревал серфинг. Но опять же, Джози достаточно взрослая, чтобы выходить из дома, когда ей захочется, и мама с папой никогда бы не попытались остановить её. Ха. У меня здесь есть младшая сестра? Я вспоминаю упрямую Катю из России и улыбаюсь.

— Не имею представления.

— Ну, я сказала ей, что она может спуститься к ужину, так что, думаю, мы скоро её увидим. Надеюсь, она смогла успокоиться, — вздыхает мама и закрывает дверку посудомоечной машины. — Слава богу, вы все не показываете характер одновременно.

— Хм, да, — то, как она это сказала, кажется мне странным, но не стоит об этом раздумывать. Мне нужно понять, что не так с этой Маргарет, а не её младшей сестрой. Прежде, чем объяснить всё маме, я бы хотела понять, какой помощи нужно попросить сначала.

Поэтому я продолжаю осматривать дом. В кухне все предметы немного странные, или слишком маленькие, или слишком большие, с закругленными углами и снова на раковине фурнитура, которая говорит о том, что мы не в Калифорнии. Мы, должно быть, в Азии, но где? Конечно, обеденный стол завален бумагами, на которых напечатаны или написаны ручкой формулы, которые не очень много мне говорят. Но погодите, это...?

Я поднимаю Нобелевскую статуэтку, тяжёлый диск из литого золота. Профиль Альфреда Нобеля смотрит в пустоту, надеясь, что человечество запомнит его из-за этого, а не из-за изобретения динамита. Мама и папа уже удостаивались Нобелевской премии во Вселенной Триады, это значит, что здесь — второе измерение, где я вижу одну из главных наград человечества в качестве пресс-папье.

— Есть новости из других измерений? — кричу я маме. Если они получили награду за изобретение технологии, или по меньшей мере за доказательство теории, она поймёт, что я имею в виду. Так будет проще объяснить.

Но мама, нахмурившись, появляется в дверном проёме.

— Милая, у тебя всё хорошо? — она подходит ко мне и прикладывает руку мне ко лбу. — Ты спрашивала про тайленол. У тебя жар?

— Нет, просто... я объясню через минуту, — очевидно, мама не понимает, о чём я говорю.