Шрифт:
— Добрый день…
Мой голос тягучий, мягкий и почти не дрожит.
Не отвечает. Продолжает рассматривать и я смотрю на него, а в груди словно тоска пульсирует. За месяц я его забыть не смогла и вот опять он появился.
Идеальный темный пиджак обхватил плечи, синяя сорочка оттеняет неестественно светлые глаза.
Все внутри дрожит.
Переводит взгляд мне за спину и бровь Ивана саркастически приподнимается, видно, оценивает покореженную рожу своего сподручного.
— Занятно…
Небрежно ведет головой и дверь за моей спиной захлопывается с громким щелчком.
Смотрит на меня как-то люто, дико, безотрывно. Одним этим тяжелеющим взглядом дает понять, что я опять в его полной власти, отданная на растерзание.
Глава 23
Прикрываю глаза на мгновение, справляюсь с собой, с головокружением и голодом, который опять накрывает, так как я ощущаю в воздухе приятный аромат мяса. В горле ком становится.
Выпрямляю спину. Гашу свои страхи и чувства. Смотрю в глаза Ивану. Только так. Я не сломалась и не прогнусь.
— Может, объясните наконец, что я здесь делаю?!
Пытаюсь говорить твердо.
Окидывает взглядом меня всю, заставляя запылать тело от пальчиков на ногах до кончиков волос.
Я при параде. В аэропортах дежурят папарацци и в независимости от того, насколько мне плохо, фотографии должны передавать триумф супермодели, которая стала звездой показа. Не зря мэтры провозгласили меня своей Музой. Не зря.
Так что на мне надето великолепное платье из новой коллекции — подарок дуэта знаменитых дизайнеров. Черная закрытая модель с длинными рукавами, но обтягивающая фигуру как вторая кожа, не оставляющая места воображению. Классика и призыв. Дополняют образ высоченные шпильки, чулки. Образ черной вдовы. Яркой, провокационной, сексуальной.
Волосы собраны в высокий хвост.
Такая Аврора должна соблазнять. Глядя на мои сегодняшние фотографии, отснятые папарацци, каждая девушка должна желать повторить образ и пойти в бутик, купить все, что на мне надето.
Бизнес. Всего лишь бизнес.
— Похорошела…
Проговаривает Иван и голос у него глубокий. Сильный. А взгляд… Боже, как он на меня смотрит…
Это не передать словами. Собираюсь и отвечаю с иронией:
— Ну, на этот раз я не бегала по подворотням и не получала по лицу за нежелание явиться пред твои ясные очи.
Ухмыляется, губу кривит и, черт, как ему удается быть настолько обаятельным и опасным одновременно?!
Меня не воспринимают всерьез и мои слова вызывают снисхождение сильного мужчины.
— Иди сюда.
Обрубает и в глазах больше нет этого самого снисхождения. С таким Иваном шутить нельзя. Я словно интуитивно его чувствую и понимаю, где стоит остановиться и не идти на конфликт.
Сглатываю. В горле сухо. Прохожу к столу. Тянусь к спинке стула. Хочу сесть напротив, но Кровавый поднимает глаза и окидывает меня иссушающим взглядом.
— Нет. Ко мне подойди.
Не могу не подчиниться. Ни этому взгляду, ни голосу, ни магнетическому притяжению.
Делаю пару шагов и застываю рядом с Иваном, только вот в следующую секунду оказываюсь сидящей на крепком бедре мужчины.
Мурашки идут по коже, его запах ударяет в голову и на пустой желудок все перед глазами кружится.
Порываюсь вскочить. Не могу. Затихаю под его прожигающим взглядом. Дышу прерывисто. Сразу перед глазами кадрами наша сумасшедшая ночь, горячие пальцы ложатся на мое бедро и начинают медленно задирать платье, оголяя край чулка.
— Нет…
Шиплю и впиваюсь ногтями в крепкую руку.
Поворачиваюсь к нему и сталкиваюсь с белесыми глазами мужчины. Невыносимо видеть это лицо так близко, чувствовать жар, исходящий от сильного тела и быть в такой близости от твердых губ.
То, что происходит со мной, стоит Ивану приблизиться, не имеет никаких объяснений. Влечение, тяга, притяжение. Нет. Что-то большее, глубинное.
Продолжает ласку, обводит по узору резинки, слегка затрагивая кожу и я вздрагиваю от каждого касания.
— Обычно в дешевых фильмах говорят, что быть такой красивой — преступление. Но я бы тебя засудил…
— Ты вызываешь у меня встречное желание! — проговариваю зло и смотрю в лицо своего первого и единственного мужчины.
Жду реакции на свой выпад, но никак не ожидаю, что он откинет голову и засмеется.
Замираю от невероятной улыбки, в которой сверкает белоснежный оскал хищника.
— Язва… — выдыхает. Голос его глухой, тяжелый, насыщенный, глаза прищуривает в знак предупреждения.