Может ли быть так, что боссу мафии не чуждо ничего человеческое?!

Проводит большим пальцем по моим губам, прищуривается и… отходит. Садится напротив. Как ни в чем не бывало, а я рассматриваю зал с камином, приглушенный интимный свет и мужчину, который наполняет мой бокал минеральной водой.

Удивленно вскидываю бровь.

— Алкоголя не будет. На голодный желудок тебя вывернет, и это будет просто кульминацией моего убитого вечера.

Приподнимает левый уголок губ, подобие улыбки весьма зловещей, а я столбенею, потому что он… он только что пошутил?!

Опять скользит взглядом в мое декольте. Заворачиваюсь в сорочку, застегиваю непослушные пуговицы, чтобы ткань не соскальзывала.

— Ты ведь знаешь. Я могу заставить тебя ужинать голой.

Говорит словно между прочим. Сталкиваюсь с мерцающими светлыми глазами. Иван разваливается на стуле и смотрит на меня, не притрагивается к приборам и не начинает ужинать.

Кусаю губы. Не решаюсь отвечать. Ждет чего-то, но не получив ответ, встает, идет к камину и берет с него коробочку, черный бархат смутно знаком.

Слышу щелчок, вздрагиваю, когда пустая коробка падает на стол. Спустя мгновение кожи касается холод металла. Горячие пальцы мужчины ощущаются контрастом. Иван убирает мои волосы и колье ложится тяжестью на шею.

Смотрю на коробку. Узнаю. Тот самый подарок, который я отказалась принимать. Короткий вздох не получается удержать.

Иван наклоняется ко мне, его горячее дыхание заставляет трепетать, когда в самое ухо он роняет хрипло:

— От моих подарков не отказываются.

— Это не подарок, это плата, и я не…

Сильные пальцы сжимаются на моих руках, жгут, заставляют подавиться разгоряченным воздухом.

— Будешь перечить, из одежды на тебе останется только колье. Если хочешь сразу перейти к последнему блюду, я не против. Только всю еду со стола придется отправить на пол. Ну так что ты выбираешь, Аврора? Ужин или…

— Давай поужинаем!

Проговариваю резковато и голос предает, дрожит. У меня от картинки, которую представила, сразу все затрепетало, словно увидела себя со стороны на столе в объятиях Ивана.

Дыхание вопреки всему учащается, пальцы дрожат, в животе заворачивается странное ощущение предвкушения и страха.

Этот мужчина действует на меня как афродизиак. Я его боюсь, ненавижу и испытываю неописуемую тягу.

Упрямо поднимаю подбородок, демонстрирую свое несогласие. Отпускает меня, садится напротив. Кривит красивые ровные губы, дает понять, что считывает все мои внутренние метания.

— Бери вилку и приступай к еде. Живо.

Пальцы сами нащупывают нужный прибор, сжимают, и я слышу, как скрежет вилки по тарелке выдает мою дрожь.

Иван смотрит на меня и во взгляде словно мириады звезд вспыхивают. Сдергивает салфетку со стола, сминает в крепкой руке, опять от него изморозью несет и голос наполняется опасными нотками.

— А сейчас, моя строптивая кукла, мы с тобой серьезно поговорим.

— А до этого у нас с тобой что, прелюдия была?

Язык мой — враг мой. Нет, чтобы промолчать.

Прищуривается.

— Забавная ты. Боишься, но держишься. Мне нравится. Но. Запомни, кукла. Твоя жизнь напрямую зависит от твоей привлекательности для меня. Сейчас мне нравится твое тело, твоя женственность, заниматься сексом с мешком костей в мои планы не входит! Изуродуешь себя или наскучишь — пойдешь на все четыре стороны из моего дома.

Вилка сама падает на тарелку из ослабевших пальцев.

Светлые глаза напротив сканируют мою реакцию.

— Зачем ты это делаешь?!

Спрашиваю тихо. Неловко отвожу взгляд.

— Я говорю то, что есть. Ты не очень понимаешь дерьмовость своего положения. Будешь морить себя голодом, скулить и депрессовать, я тебя солью.

В горле ком встает, он хочет, чтобы я ела, а меня тошнит. Желудок судорогой сводит. Организм мотает из стороны в сторону.

Вздергивает очерченную бровь.

— Учись воспринимать ситуацию, адаптируйся — это залог выживания.

— Кто я для тебя, Иван?

Глупый вопрос, но нужно понять все до конца.

— Я хочу научиться не бояться тебя.

Говорю тихо и не выдерживаю его взгляда, опускаю голову, рассматриваю свою тарелку, на которой красиво лежит красная рыба, салат.

— Занятная ты.

Наливает себе из графина стопку и осушает залпом.

— Не пойму, чего в тебе больше: храбрости, наглости или глупости.

Атмосфера между нами накаляется настолько, что кажется, будто все вокруг искрит.