Выставив стражу из слуг, я стал ждать, когда проснётся Шалун.

*-*-*-*-*

Спал он долго. Всё спал и спал. Спал и спал.

Я не стал уходить к себе в рыбосушильню, остался в доме, в комнате для гостей. Среди ночи меня разбудил личный слуга Шалуна, старый и обычно молчаливый. Он был с Шалой с самого детства и очень переживал за его состояние. Удивительно, но это была первая серьёзная рана в его жизни.

— Господин, хозяин проснулся и зовёт вас.

Я вошёл в комнату. Шала-Шалун полусидел-полулежал, облокотившись на подушки. Дышал хрипло и часто. Кожа приобрела землисто-серый оттенок.

Зажав в руке иглу и деревянную табличку, что-то нацарапал, увидев меня. Я прочитал: СТРЕЛА ОТРАВЛЕНА.

Да, похоже на то. Рана Шалуна была, конечно, не из приятных, но всё же слишком тяжелым было его состояние.

— Это варвары с Юга, Шала. Три всадника, стреляли от ворот. Я их убил. Но не думаю, что они прибыли сюда одни. Должен быть корабль. Или корабли.

Шалун собрался с силами и вновь заскрёб по дощечке: НАЙДИ ВНИЗУ МОРЯКА ЛАША. МОЕГО БРАТА. РАССКАЖИ.

Больше Шала ничего не смог написать — провалился в забытье.

— Ничего, Шала. Я тебя спасу. Хотя не знаю пока, как.

Лаша-моряка я нашёл довольно быстро. Он жил на самом берегу, и это действительно был старший брат Шалы. Он был не очень приветлив, братья долгое время почти не общались, рассорившись из-за какого-то семейного дела. Спросил, чем он может помочь, сказал чтобы я обращался за необходимым. На этом бы наше общение и закончилось, но я рассказал про всадников. Лаш заинтересовался, принялся распрашивать подробности. Во что были одеты, что за кони.

— Действительно, должен быть корабль. Приплыли же они на чём-то. Летать пока что умеют только эльфы. Да и то недалеко. И может так оказаться, что корабль будет не один.

Мне понравился этот грубый бородач со стальным взглядом. Он был совсем не похож на своего брата: Шала-Шалун был, что называется, ловок, но тонок. Лаш же был прост, незатейлив, и, на первый взгляд — надёжен. Забегая вперёд, скажу, что таким он и был. Не опроверг первого впечатления.

— Значит ты один убил троих стрелков?

— Это было нетрудно. Я оказался у них за спиной.

Как именно я там оказался, я решил Лашу не рассказывать. Если даже он и не заподозрит меня в колдовстве, кто знает — может попросит еще раз продемонстрировать это моё новое умение, а у меня ничего не выйдет. Тогда ко мне прилипнет слава болтуна. Чего бы вовсе не хотелось.

— С утра мы выходим с отрядом на поиски корабля. Лишний лук не помешает. Пойдёшь с нами?

— Согласен. Пойду.

— Можешь остаться на ночь в моём доме.

— Благодарю за гостеприимство, Лаш. Но нужно посмотреть, что там с Шалой. Я приду утром.

— Хорошо, только приходи не слишком поздно. Мы не будем ждать. Если мы к твоему приходу уйдём, возможно, ты нагонишь нас на восточной дороге.

*-*-*-*-*

Шалун был совсем плох. К серой покрытой липким потом коже добавился жар. На лекаря он никак не реагировал.

Смотреть на его состояние было грустно. Если бы я не знал, то ни за что бы не поверил, что это тот же самый человек, который бегал по стене в тренажерном зале и пробивал мизинцем стену.

Целитель Оэла бы его вылечил, без сомнения. Он бы понюхал стрелу, задумался, посмотрел на свои склянки и мешочки, и выдал бы противоядие.

Тут меня осенило. Хоть и без всякой особой надежды, но вдруг? Взяв стрелу, извлеченную из щеки Шалуна, я поднёс её к своему носу. Кроме тягучего запаха крови в этом запахе витали ещё несколько нот… очень слабых нот.

Как-то раз Оэла показывал мне разные склянки — яды и для каждой склянке приводил противоядие. Я даже не пытался запомнить этот безумно длинный перечень.

В тот момент моей главной задачей было освоение медитации, а все эти зелья воспринимались как бесплатное и иногда досадное приложение.

Но ведь были умения, которые я смог вспомнить. Это он, Шалун, помог мне вспомнить боевое искусство. Он врезал своей ногой не по моей спине, а по логову дракона. Разозлил его. Взбесившийся дракон поднял бурю, взорвал покой пустыни, засыпавшей песком памяти мои умения, сдвинул с мёртвой точки дюны, и освободил то, что, казалось, было похоронено навсегда.