— Пять, — поправила Леди Мира Грёз и меня, и Фи. — Я тоже хочу!

— Та-а-ак… — принялся считать кассир.

— Три бублика с клубничной обсыпкой и карамельным топингом, один — с ванильной обсыпкой и без топинга, а последний… — обратился я к девушке.

— М-м… Давайте тоже с ванильной обсыпкой, — решилась Настя. — И один шоколадный торт.

Оплатив заказ и с честью вручив желанный торт прыгавшему от счастья ребёнку, мы уже собрались уходить.

— Постойте… Давайте я хоть подарок мелкой сделаю… — остановила нас девушка за кассой. — Вот, девочка. Держи! Это карамельный петушок, золотой гребешок… Вкуснятина! Если у тебя зубы крепкие, конечно.

— Спасибо, тётенька… — заулыбалась Фи, принимая подвязанную бантиком сладость.

— Спасибо вам, — поблагодарили мы добрую продавщицу, наконец-то покидая кондитерскую. Звякнул, в очередной раз, колокольчик.

Приятная прохлада последних весенних дней ударила нам в лица хорошим таким ветром, и мы все облегчённо вздохнули. Фи, разорвав обёртку, принялась облизывать золотого петушка. Впрочем, сперва ребёнок просто засунул его себе в рот, будучи не совсем уверенным в твёрдости лакомства. Хрустнуло, и довольная Фи принялась пережёвывать хвостик петуха. Мы с Настей переглянулись, улыбаясь. И медленно двинулись за прыгавшей от счастья малявкой, всё дальше грызшей сладость. На секунду до меня донёсся запах сигарет. Я остановился, оглянувшись. Никого на пустой тупиковой улочке. Никого у двери кондитерской, из которой мы только что вышли. Но запах тут же стал сильнее.

Вонючий, неприятный, словно курили какой-то дикий табак. Я не эксперт, но какое-то время курил, и курил часто. И запах Капитана Блэка я не спутаю ни с чем. Такую вонь довольно тяжело скрыть, а за свою жизнь на моей памяти был всего один человек, куривший их каждый чёртов день.

— Насть, я догоню, — бросил я. — Идите в гостиницу, режьте торт. Я недолго, максимум полчаса.

— О… Окей, ладно, — не совсем поняла меня Леди Мира Грёз. — Фи, учитель Ганс подойдёт чуть позже…

— А? Почему-у-у… — скуксилось дитя, явно рассчитывая разделить первый долгожданный кусочек шоколадного торта вместе со мной.

— Прости, — вздохнул я, глядя на неё. — Кажется, здесь где-то рядом мой старый приятель. Мы давно не виделись, и я был бы рад переброситься с ним парой слов. Взрослые так иногда делают… К сожалению.

— Ну ладно… — разгладились морщинки на лице малявки. — Но вы обязательно вернитесь! А то торт вам не дос-та-нет-ся!

— Ха-ха-ха! — рассмеялся я. — Хорошо, я постараюсь успеть прежде, чем вы всё скушаете.

— А мы скушаем быстро! — уже удаляясь, прыгала на том конце улицы Фи мне вдогонку. — Но я всё равно оставлю вам кусочек, учитель Ганс! Обещаю!

— Эх… — хмыкнул я, проходя мимо кондитерской и заворачивая в переулок.

Тут было удивительно темно. Даже свет закатного солнца, пробивавшийся с этой и противоположной стороны, не мог осветить середину тоннеля, проведённого прямо сквозь жилые здания. И там, в самой глубине, где-то по центру, на пару мгновений вспыхнул огонёк сигареты. Я вздохнул, заходя в переулок. На подходе огонёк загорелся снова, в этот раз достаточно ярко и долго, чтобы заметить усеянное морщинами лицо и платок, повязанный на голову. Выпустив дым, старушка повернулась ко мне. Я же отошёл в сторону, прижимаясь к холодной стене спиной. Бабуля прислонилась к той, что напротив. Да, я ведь и словом не соврал. Давно…

— Давно не виделись, Хель, — поприветствовал я пожилого человека. А ещё боевого товарища из далёкого прошлого. Статус, словно сам собой, возник над её головой.

Хельга, Пережившая Богов, лига Отступников, 96249 уровень.

— Ганс, Ганс, — прохрипела старушенция, вновь прикладываясь к сигарете. — Я уже хотела обижаться, что ты не узнал старушку Хель. Рада, что твой нос всё также хорошо унюхивает крепкий табак, что я обожаю.

— Старые привычки тяжело уходят, а? — хмыкнул я. — В любом случае, я рад, что ты решила меня навестить. Даже сладостей закупила…

— М-м… — покивала бабуля, затягиваясь и выпуская густой дым в мою сторону. — Это не для тебя, у тебя свои.

— Э-э… Да я и не претендовал…

— Ещё бы! — ухмыльнулась она, стряхивая пепел. В темноте блеснули тёмно-алые глаза. — Вообще, ты последний, кого я хотела навестить перед уходом…

— Куда тебе помирать, Хель, ты чего? — округлил я глаза. — Почти век уж прожила, скоро юбилей!

— Да не этим уходом, балбес, — хрипло хихикнула она. Голос у неё был такой: хриплый, но высокий. Хриплый от сигарет и высокий от рождения. — На Фронтир я ухожу, молодёжи помогать. Слыхал, небось, что творится? Какой-то чудик всю гильдию Временщиков перерезал, а потом взял — и перерезал заново. Силён, с-скотина. Говорят, он не даёт нормально продвигаться лиге Передовой… Так что начальство сочло за должное немножечко подвинуть весы силы в нашу, игроков, сторону. В конце концов…

— Это то, что вы, лига Отступников, и должны делать, — кивнул я. — Рад, что хоть кто-то продолжает активно помогать на Фронтире. А то некоторые…

— Ну-ка, ну-ка, — прошептала Хельга: она обожала сплетничать.

— Да вот некоторые… — кашлянул я. — Например, Ведьма ко мне забегала. Пыталась быкануть, да я её на три весёлых буквы послал…

— Да ладно! — шокированно протянула бабуля. — Вот паршивка! Уже какой месяц на связь не выходит… Мы её скоро из лиги турнём, вот пускай помучается в самоволке эдакой… Тьху!