Шрифт:
— Нет! Бред! — вырвал он клинок, отступая на шаг. Мертвецы замерли, и в их пустых глазах отразилось удивление.
— Сколько невинных сложили головы под твоими сапогами… — протянул я, оглядев поле, полное эфемерных силуэтов, бесполых и безвольных. — Помнишь ли ты каждого из них?
— Непоколебимая Поступь, — прочитал он, без лишних слов обрушиваясь на меня. Ближе, ближе, ближе…
Удары сыпались со всех сторон, метя в артерии, в конечности, в лицо и в шею с животом. Часть, конечно, была иллюзией — я мог видеть остаточный контур за теми ударами, что являлись ею. Столь велика была их скорость, что, возможно, могла посоперничать со скоростью света. Сильно, как я и сказал. Для его мира, где у него была полная поддержка старых богов. Но не для того, в котором родился я.
— Всю жизнь ты разрушал души, — со вздохом протянул я, принимая каждый удар, но не сдвигаясь с места. Нет, я смотрел прямо в его глаза. — Души людей, которые для тебя ничего не стоили. Ты стал… Блин. Ты и впрямь стал настоящим профи в этом деле. Действительно, ближе всех к богам…
— Ничтожество!
Новые тычки, теперь уже рвавшие мою броню. Я даже взглянул в логи, чтобы сочувствующе вздохнуть.
Получен урон здоровью: 1 единица!
Получен урон здоровью: 1 единица!
Получен урон здоровью: 1 единица!
Получен урон здоровью: 1 единица!
Получен урон здоровью: 1 единица!
Получен урон здоровью: 1 единица!
Получен урон здоровью…
— А я всю жизнь убивал богов, — процедил я, позволяя голосу наполниться ненавистью. — Таких, как ты. Не чувствующих ответственности за тех, кого убивали, за тех, кого использовали, кем питались. Чуешь, к чему я клоню?
— Наша разница в силе не может быть такой существенной! — отчаянно закричал он, призывая десять Столпов Времени. Сурово, это сильнее, чем у Хроноса, которого я знаю. От этого не уклониться, но и на грудь принимать не хочется. Ну, ладно. Так уж и быть.
— Первородный Огонь, — выдохнул я, поднимая одну ладонь перед собой. Взрыв поднял новую кучу пыли, в глаза попали мелкие камешки, а ударная волна передвинула меня назад на… О, боги. Километра два. Теперь фигурка Ганса(?) оказалась такой малюсенькой, что я едва мог её разглядеть. Впрочем, он быстро сократил дистанцию через шаг. Кажется, кто-то был весьма зол. Или просто не мог смириться с поражением. — Эх…
Светло-оранжевая полусфера предо мной уже исчезала, развеиваясь. Правильно, чего заклинание держать.
— Я убью тебя, — прорычал он, вновь поднимая клинок.
— Зачем? Ты и так мертвец.
— Чего..? — не понял он, догадавшись вовремя оглядеться. — Нет! НЕТ! ТЕБЕ МЕНЯ НЕ РАЗРУШИТЬ!
— Они повсюду… — пропел я, делая шаг вперёд. Мертвецы, взвыв, потянулись к иному Гансу, обнимая его за ноги, за плечи, за тело. Вцепляясь, впиваясь сгнившими ногтями и зубами, крича что-то невразумительное. — Ты можешь видеть их повсюду, куда бы не ступил. Вокруг тебя, они ждут тебя.
— Я ЧЕМПИОН БОГОВ! — закричал он, пытаясь вырваться из цепких рук.
— Твои идеи — яд, твои мечты — прах, который ничего не стоит, — тихо вздохнув, произнёс я. — И ты выпил отравленный Святой Грааль, думая, что обрёл "силу". Но яд есть яд, Ганс. Когда-нибудь он обязательно доберётся и до моей души. Но до тех пор я иду по пути помощи, поддержки, защиты и охраны слабых и невинных…
— Страж… Времён… — прохрипел белоголовый, от которого осталась только голова. Тело же разрывали бесчисленные силуэты, прыгавшие друг на друга, чтобы поживиться. — Теперь я вижу…
— Ты предал тех, кто тебе доверял, свой род человеческий, — безжалостно продолжал я. — Но поплатишься ты не за это. А за то, что поставил свои ничтожные мечты о великой силе выше чего-то светлого и справедливого. Чего-то, что выше нас, людей, к чему мы можем только стремиться.
— Судьба так близко, что я могу почувствовать её вкус… — прошептал он, глядя в серые небеса. — Не могу поверить, что проиграл…
— Ты проиграл самому себе, — пожал я плечами. — Во всех смыслах, как бы иронично это не звучало.
— Смерть моя… Да будет моим достоинством…
— Как будет угодно.
— Знаешь, Ганс… — обратил он на меня свой потускневший взгляд. — Твоя судьба куда хуже моей…
— Ты про богиню или про путь? — выгнул я бровь, хмыкнув. Силуэты поблекли, и сквозь их тела я видел голые внутренности Ганса(?), вытащенные наружу и обкусанные, словно недозревшие кислые плоды.
— Лучше уж убивать, получая силу и наслаждаясь прелестью разрушения… — прохрипел белоголовый. — Чем жить твоей жизнью. Ты даже не поймёшь, ушла ли она, или же просто растрачена впустую… О, ты будешь страдать, страдать так, как не мог даже помыслить…