Поздно, мой маленький Кай.

Я никогда не предам

тебя.

Даже если мне в дар –

ничто,

даже если отве-

та нет,

мною не оклеве-

тан ты.

Мерзко мне слышать их го-

лоса,

что повторяют одну и ту

же ложь:

мол, ты слабак, и мерзавец, и му-

желож,

мол, то и се – и давай на костях

плясать…

Мерзко читать мне стихи и хоро-

шие:

мало ли было поэтов, да ка-

ждый – пал.

Может, и доблесть на свете – слома-

ться так,

чтоб из обломков слепи-

лся крест.

Только мне слепит глаз от суса-

льных врак,

я ненавижу бахвальство страны

чудес:

брось-ка нам золото, глупенький Бу-

ратин;

злобу помянешь – вались к черту в ста-

рый лаз.

Я никогда не предам

тебя.

Я никогда не прощу

их всех.

Все понимаю: не жизнь, а позор,

тоска…

Только не выпрет и пеньем из го-

рла ком.

Я никогда не предам

тебя.

Мне никогда не предпи-

шут мир.

Шут депутату депешу с наро-

чным шлет:

цирк закрывается – но не от нас

приказ.

Ох, продышаться бы сладостью бо-

евой!

С детства осела в легких пыльца-

летун.

Сосланным облаком, болью-ка

над землей

да полетай! Еве яблоко в ру-

ку сунь.

Я никогда – слышишь ты! – ни-

когда.

Это – во мне, и не вырубить то-

пором.

Табор уходит в небо. Ну, кто –

куда.

Я – всем известно. Взрывается ти-

хий тромб.

Хитрые деточки – знают, как по-

дкатить.

Аэродром в голове, и гудят

винты.

Васенька: жрем! Алексеюшка: во-

дку пить!

…Я забываю народ. Мой род – э-

то ты.

Рот, и язык, и гортань, и что там

еще,

что анатом лишь знает, а всем –

молчок.

Я собираю манатки. Моне-

ту – в щель:

пусть на прощанье мурлычет мне кисс-

кисс-кисс.

Но все равно, и в плену

земли,

я никогда не предам

тебя.

Даже если оста-

ток дней

строчки не напишу –

клянусь.

Знаю – заносчиво кля-

твы класть,

лбом об пол бить, рубаху до пу-

па рвать…

Но я клянусь. Не оставь меня, ма-

терь злость.

Ненависть-небо, пролей свою бла-

годать.

В сумбуре сновидений

Мне, как огонь, мелькнул

Простой и ясный гений,

Что жизнь в меня вдохнул.

Мелькнул – и тотчас скрылся,

Мазнув легко крылом,

И снова я укрылся,

Как дно волною, сном.

И катят надо мною

Валы свои слова,

Как будто грекам Трою

Решать брать сызнова,

Как будто дальних комнат

Доходит праздный гул

К тому, кто видит, что он

Встает уже на стул.

И тщится сновиденье

Ужасное прервать –

Но чует, что в петле он,

И той петли не снять.

И думает: да нет же,

Я сплю – не страшно спать…

Но глянет – нет надежды:

Пуста его кровать.

Разум, вечный ученик,

Вечное дитя!

Над страницей ты поник,

Хмурясь и пыхтя.

Жалко, ты не во дворе,

Не гоняешь мяч…

Но тебя тревожит смерть,

Понукает плач.

Над задачей из задач

Ты теперь корпишь,

И не первый карандаш

В пальчиках скрипит.

Аккуратной головы

Четок силуэт.

Прочитал все главы ты –

Но ответа нет.

Книги – грудами в углах,

Записи – горой.

Смотрит на тебя в слезах