Шрифт:
Так смотри вместе с ним!
Не меняет он позы.
Но всегда что-то следующее
Даруется здесь.
Но опять ты заваливаешься,
И грехи все замаливаешь,
И какой-то вдруг страх
Проступает на расе,
И углы загибаешь
Ты, уже не вникая,
И все чаще заглядываешь
К попу в сальной рясе.
Ну куда ты заваливаешься,
Не снявши вериги,
Кто тебя просил
Извлекать из забвенья
Телефонный мой номер?
Да, я жив. Нет, не помер.
Снято. Стоп. Затемненье.
Я тебя погасил.
Но куда же, бездетному,
Мне деть тебя, боль моя,
В какой сплавить класс,
Заотдать зоопарк?
Страницей последнею
Я обезглавлен:
Ребенком в запасе –
Взрослый-бастард.
Зачем надрываешься
В спортзалах, закаливаешься,
Зачем так сопишь,
Видя ягодицы и груди,
Зачем чьей-то шпилькой,
В меру острой, закалываешься,
Как Цезарь, решивший
Не дожидаться Брута?
Наверно, есть смысл
В беготне, в пертурбациях,
Во всей этой глупости –
Ну, знаешь – поэзии…
Но ты только дышишь,
Рвано и счастливо –
И мне вдруг над трупами
Делается весело.
Новый гимн Аполлону
Аполлон, оседлавший Пегаса,
Величайший из вечных героев!
Не встречал тебя в иконостасе,
Не снимал терн с кудрей твоих в крови.
Аполлон, возвращаются пчелы
Из зимовья, и жалят медведя.
Долго пьян он был медом веселым,
Пусть помучает вора похмелье.
Аполлон, оседлавший Пегаса,
Бумеранг золотистого роя!
Переписчик-Гермес твои сказки
Претворяет в мораль и эннойю –
Но лишь энною толикой знанья
Жизнь разбавлена, будто водою.
Ты налей мне вина и нектара.
Будь со мною. Будь, милый, со мною.
И где брызжет безумия лава,
И вулканов грядой санторинских
Мозжечок вдруг взбухает – о, дай нам
Оказаться к опасности близко!
В наши тихие, милые дворни
Вдруг вбегает поджога орава,
И зовет всех играться с собою,
Брезжа в гибели, вечная слава.
И совсем не весной святоримской
Веет вдруг в базиликах каморных.
Распахнутся, как пологи, выси,
И мы образы видим мраморны.
Запахнешься от холода – глуп ты!
Это лето его ледяное
Дразнит гиперборейские губы
Поцелуем, улыбкой, сестрою.
Аполлон, оседлавший Пегаса,
Предводитель всех облачных строев!
Я не жрец, совершающий пассы,
Не потливый заемщик у кассы,
Не помещик, что матом всех кроет,
Чуя, что обреченный он класс –
Я is gay из породы изгоев,
Не поющий цветущих левкоев,
Но желающий быть лишь собою,
Но тебя возлюбивший сильнее,
И не знающий – верящий – sehe?
И не верящий в то, что он слышит,
Как в окно Адриатикой дышит:
Komm zu mir. Ну, смелее же. Gehe.
Бредословь, прекословья не зная,
Мою речь, поскучневшую резво
За прошедшие месяцы – с мая,
Да с того, как вернул ты мне детство.
Ну а я – задевал его сразу,
Не пойму сам, куда. Это грустно.
И на стенку я лез. Только лаза
Не нашел я обратно. Не тут-то.
Аполлон, оседлавший Пегаса,
Я не знал, что придет все не сразу.
Обращенные мной – возвращали
Мне удачу, и песни, и дали,
А я полз, оглушен и контужен,
Весь срамными кишками наружу.
Боже мой, если я возвращаюсь –
Это счастье. Я верю. Я знаю.
Остужая восторги Отридой,
Неостриженный, золотокудрый,
Ты предел Геликону копытом
Колокольным Пегаса умудрил!
Дионис во хмелю на Парнасе –
Но бегут и менады, и иды,
Как менялы из храма, как Крассы,