– Буженины...

– Да, да... Вот, вот... Водочки?

– Ни в коем случае. И вам не советую.

– Двойку поставите?

Тарас протянул Наталье тарелку, налил ей водки на донышко, себе налил снова полную, установил графин на прежнее место.

– А что вы не едите?
– обратилась ко мне Наталья Алексеевна и чуть тронула пальцами мою руку.
– Вы стесняетесь? Ешьте. Давайте я вам салатику положу?

– Да нет, - я смутился, - нет, что вы...

"Мэлори, - вспомнил я, - Мэлори, Мэлори".

_______________________________________________________________

– Сейчас - спать! Через шесть часов бужу - и марш в карантин! Вы, - она указала на Тараса, - спите в одной комнате, вы - в другой, - она указала на меня.

– А вы, - нежно поинтересовался Тарас, - в третьей?

Наталья Алексеевна подошла к занавеске и приподняла ее. Мы увидели тесную кухоньку с древним водогреем, раковиной, старым сервантом, длинным сундуком, на котором была постлана войлочная подкладка... В стене рядом с умывальником было две двери, обшарпанные, скверно окрашенные.

Наталья Алексеевна отомкнула одну из них.

– Прошу!
– сказала она Тарасу.

Тарас заглянул в дверь и присвистнул.

– Не, Наталья Алексеевна, так не годится. Здесь жить нельзя. Это - не для жизни, это - для разврата.

– Иди, - засмеялась Наталья Алексеевна, - и не вздумай шарить по стенам... санузел здесь же... Упаси тебя боже в коридор вышмыгнуть и по квартирам шастать.

– Что так?
– невинно спросил Тарас, нагло глядя на Наталью Алексеевну.

– Не-льзя, - четко, вразбивку, как прыгуну в пещере, сказала Наталья Алексеевна.

– Иэх!
– Тарас махнул рукой и вошел в комнату.

Наталья Алексеевна закрыла за ним дверь.

– А мне туда?
– я показал на соседнюю дверь.

– Как хочешь, - тихо сказала Наталья Алексеевна, и я поразился ее просящему виноватому взгляду.

Я смешался. Дотронулся до второй двери. Пальцы мои ощупывали засохшую потрескавшуюся краску.

Наталья Алексеевна улыбнулась:

– Тебе не нравится здесь?

Рукой она провела по горлу.

– Нет, почему, очень нравится... Очень, очень нравится...

Наталья Алексеевна, все так же виновато, отстегнула верхнюю пуговицу на платье.

– Жека, - тихо сказала она.
– Что мне сделать еще, чтобы ты меня понял? Жека, я ведь из-за тебя к прыгунам пошла - черта ли мне в этом...
– она поморщилась, - хаме...

Она быстрее и быстрее расстегивала платье.

И тут мы услышали резкий, хлюпающий звук.

– Вот гад, - засмеялась Наталья Алексеевна, - выполз в коридор... Ну, туда ему и дорога...

Наталья Алексеевна засмеялась все тем же клекочущим смехом.

Мне стало не по себе.

– Может, крикнуть его? Выйти в коридор?
– лепетнул я.

– Пошел он, - разозлилась Наталья Алексеевна, - нужно слушать старших. Чему быть - тому не миновать. Он еще в пещере нарывался.

Она сбросила платье на пол.

– Жека, - она положила руку мне на плечо, - ты что? Жекочка? У тебя что, еще никого не было?

– Почему не было, - сказал я и притянул к себе Наталью Алексеевну, была.

"Мэлори, Мэлори, Мэлори", - заколотило в висках.

Я поцеловал Наталью.

– Жека, - она прижалась ко мне, - Жека... Хороший мой, милый... Не нужны тебе отпетые... Ты там погибнешь, слышишь, погибнешь. Я устрою тебя. Будешь преподавать. Слышишь? У меня есть возможность...

Я гладил ее по спине, обнимал, удивляясь тому, как быстро женщина становится голой.

Вдруг раздался оглушительный вопль.

Я отшатнулся от Натальи.

– Вот сволочь, - просто сказала она, - я же его предупреждала. Не шастай по коридору.

– Ну, ему, - тупо произнес я, - наверно, обидно стало... Мне можно, а ему...

Вопль повторился. Наталья надела платье на голое тело, застегивая пуговицы, поинтересовалась:

– Ты что, готов был поделиться с товарищем?

– Нет, - я покраснел, - что вы? Как вы могли? Нет... Я другое хотел сказать...

– Ааа, - орал, надрывался внизу Тарас, - ааа, не хочу...

– Ну пойдем, - сказала Наталья Алексеевна, - полюбуемся.

Она подошла к сундуку, достала из-под войлочной подкладки хлыст.

Мы вышли в коридор. Спустились по деревянной лестнице вниз.