Он замолчал, и я спросил его, хотя догадывался, что он может ответить:

– Кого же?

– Дракона.

Я кивнул:

– Я думал об этом. Но что-то во мне, - я пощелкал пальцами, - не мирится...

– Что, - усмехнулся человек со стеком, - отвратительная лысая рептилия-людоед, только что гигантская? А много ли мы ее лучше?

– Признание того, что мы не лучше рептилии, - может быть причина для того, чтобы презирать нас, но вовсе не причина для того, чтобы уважать рептилию.

Человек со стеком махнул рукой в такт моим последним словам, точно отсекая или подчеркивая их, и сказал:

– И все-таки врага следует уважать. Смертельного врага следует уважать тем более. Врага, который определяет вашу жизнь, - тем более, тем более, тем более...

– Не знаю, - мне нравилось говорить, я давно не разговаривал с такими людьми, - мне кажется, вы - усложняете... Все - проще. Раздавить гадину - и вся недолга.

– Ее тыщи лет, а то и больше раздавить не могут.

– Да мало ли чего не могли тыщи лет! Вон даже девушек искусственных не отличишь от настоящих - научились изготовлять на съеденье жабе, а раздавить жабу за эти же тыщи лет не сподобились.

Я вспомнил Мэлори и говорил быстро, горячась, захлебываясь.

Человек со стеком поглядел на меня и спросил:

– Вы что же, уже были на киносеансе?

– Нет, - ответил я, - не был. А почему вы...

Мимо шли люди, и я поразился тому, что в подземелье, оказывается, немало людей и тому, что среди этого немалого количества людей много женщин и мало мужчин. Ну да, ведь мужчины не шастали по магазинам на центральных улицах подземки - они шуровали по боковым пещеркам, работали в "столовых" или тренировались в лагерях "отпетых".

– Показалось, - усмехнулся человек со стеком, - очень уж вы горячо о девушках-Андромедах говорили... Вы вот на жабу жалуетесь - вы на людей поглядите, много ли лучше? Или вы, как Джорджи со-товарищи, полагаете: убьете жабу - и наступит мир и во человецах благоволение?

– А кто такой Джорджи?

Начальник школ удивленно вскинул брови:

– А... вы ведь гимназию не кончили? Так, так. Ага. Ну, конечно. А в карантине только анатомия. Раньше и история была, потом решили подсократить. На кой "отпетому" история? Он сам - история. Вчера - родился, завтра помрет. Если в казармах будет хороший воспитатель, может, и расскажет про Джорджи...

Витрины магазинов, ларьки кончились, справа и слева тянулись глухие стены с проложенными вдоль них пыльными проводами. На самом верху поблескивали, освещали нам путь плоские прямоугольные глаза дракона.

Теперь ничто не могло помешать назвать этот туннель туннелем. Безлюдным туннелем, суживающимся в одну точку. Наши шаги были гулки.

Нас обогнал троллейбус, и, глядя ему вслед, я понял, до чего же я устал и до чего же хочу спать. Спаать.

Начальник школ помахивал стеком.

– Ладно, так и быть. Расскажу я тебе про Джорджи, Джекки, хотя рассказывать-то особенно нечего. Ну, жил да был парень-парнишка в седой, как говорится, древности, в те баснословные времена, когда старичок прихворнул и перестал ширять по поднебесью, заполз в норку и стал хулиганить из норки. Джорджи в пасть к старику не полез. Он стал формировать отряды, стал обучать их в пещерах...Он руководил истреблением царевен, борцов, прыгунов на поверхности, он их загонял в норы...

– Так он, - догадался я, - создатель "отпетых"?

– Ну да... В общем, да. Он упорядочил отношения со стариком. Старик при нем перестал хавать все подряд, а согласился на мертвечину регулярно и красивую женщину по большим праздникам.

– Джорджи, - спросил я, - хотел убить дракона?

– Дда, - человек со стеком почесал в затылке, - пожалуй, да. Поначалу точно хотел. Потом, я сужу по сохранившимся документам, отношения с драконом у него усложнились. Скорее уж он...
– человек со стеком снова почесал в затылке и замолчал.

– Хотел найти общий язык с драконом?
– подсказал я.

– Да. Это ближе. То есть мысль об уничтожении не исчезла, но присутствовала рядом с мыслью о необходимости найти общий язык.

– С тем, кого хочешь уничтожить?

– Ну да, - кивнул человек со стеком, - хочешь уничтожить, но пока не можешь это сделать, приходится жить, сосуществовать, подыскивать разные средства для сосуществования и для уничтожения. А там глядишь...
– начальник школ рассмеялся, - и уничтожать не придется. Стерпится, слюбится...

Глухие стены туннеля, изредка - двери. Меня удивляло разнообразие дверей в подземелье - от плоских железных, наглухо законопачивающих вход, до изукрашенных резьбой и финтифлюшками, от дверей, похожих на двери сейфа, до дверей, похожих на двери шкафа - все было в подземелье.