– Конечно, мерзавец, - твердо сказал я, - он умер в своей постели, а других посылал на смерть...

– Да, - посерьезнел начальник школ, - серьезный упрек, если бы Джорджи действительно умер в своей постели...

– Но вы же сказали, - удивился я, - что он в подземелье не совался и "вонючим" не стал?

– Не стал, - кивнул человек со стеком, - это точно. Просто-запросто совершенно неизвестно, что с ним в конце концов стало. Куда он делся?

– Как сквозь землю провалился, - усмехнулся я.

– Именно.

Мы подходили к троллейбусной остановке напротив нашей казармы.

Еще издали я заметил стоящего у остановки сержанта. Рядом с ним была пожилая полная женщина.

Мы подошли поближе, и я увидел две набитые доверху сумки, стоящие у ее ног. Пожилая женщина и сержант смотрели друг на друга и не заметили нас.

– Сержант!
– окликнул Джонни начальник школ, - здравия желаю! Впрочем, не буду вам мешать.

Сержант обернулся, увидел начальника школ, покраснел и взял под козырек.

– Вольно, - махнул стеком начальник школ.

– Виноват, - забормотал сержант, - виноват, коллега начальник школ. Вот - мама приехала. Вот...

– А?
– человек со стеком повернулся к пожилой женщине.
– Так это ваша матушка? Скажите пожалуйста. Так вам поди и увольнительную нужно?
– человек со стеком галантно поцеловал руку у пожилой женщины.
– У вас - чудесный, чудесный сын. Вы знаете, из лучших наших сержантов. Прекрасно чувствует воспитанников, солдат...

Сержант переминался с ноги на ногу. Мама сержанта смущенно улыбалась.

Кто-то словно толкнул меня в бок, и я брякнул:

– Коллега сержант, воспитанник Тарас превратился в краба.

– Ой, - воскликнула мама сержанта и прикрыла рот руками.

Я увидел, как на лбу у сержанта выступил пот.

Человек со стеком искоса посмотрел на меня и укоризненно заметил:

– Воспитанник Джек, это формулируется несколько иначе, не так ли, коллега Джон?

– Так точно, - хриплым голосом доложился сержант, - воспитанник Тарас перешел на работу тренажером в особо опасном ярусе. Встречи и собеседования нежелательны.

– О, - одобрительно кивнул я, - стандартная, не лишенная романтической мужественности и канцелярской монументальности формулировка.

– Как это... крабом?
– выговорила мама сержанта.
– Что это... крабом?

– Позвольте, - изящно беря ее за локоток, сказал начальник школ, - я вам постараюсь объяснить, но для начала вопрос, небольшой вопросец: что для вас милее, любезнее, важнее - душа или тело?

– Душа!
– не подумав, бухнула мама сержанта.

Сержант закусил нижнюю губу.

Я довольно громко сказал:

– Коллега сержант, разрешите пройти в карантин? Коллега начальник школ, разрешите заметить: ваш вопрос некорректен. Если отвлечься от этики, даже с логической стороны он требует уточнений... Например, что называть душой, а что телом? Можно ли речь считать душой? Можно ли физический образ человека, появляющийся в вашем сознании, в поле вашего зрения, считать телом?

Сержант крякнул от удивления.

Начальник школ усмехнулся.

Мама сержанта неуверенно спросила у сына:

– Что-то он глупость какую-то смолол, Джончик?

– Вовсе не глупость, - ответил за Джона человек со стеком, - и вы сейчас убедитесь, что это вовсе не глупость. Если вам важна душа, а не тело, жалкое вместилище души, то значит, вам все равно будет, кто стоит перед вами - красивый стройный парень или гигантский полупрозрачный краб...

________________________________________________________________

В карантине никого не было.

Светили лампочки и стоял дневальный у тумбочки.

– Смирно!
– крикнул Диего и улыбнулся. Он сегодня был дневальным.

– Вольно!
– ответил я.
– Отдыхай... Где все?

Диего уселся на тумбочку и объяснил ситуацию.

– К сержанту маманя приехала, он раздал всем хлыстики, старшим поставил Саньку и отправил к царевнам. А ты как? Тарас где?

– Попрощайся с Тарасом, - сказал я, - Тарас теперь клешнями щелкает.

– Что, - подивился Диего, - правда, что ли?

– Правда, правда.

– Елки-палки, - Диего покачал головой, - я думал, врут.