Я подошел к своей кровати, стал раздеваться.

– Сержант, - сказал я, - мне по дороге встретился и просил передать: не будить Джекки Никольса ни под каким видом...

– Джекки, - Диего покачал головой, - так Тарас - точно?

– Точно, точно, - я зевнул и стал укладываться.

– Тут такое дело, - объяснил Диего, - Куродо две пайки принес: твою и Тарасову...

– Мою тоже съешь, - я положил голову на подушку, - за мое здоровье...

Диего открыл мою тумбочку, достал оттуда здоровенный шмат белого хлеба с твердым круглым куском желтого масла и двумя кусками сахара.

– Не, - сказал Диего, - я Тарасову съем, а твою не буду. Неловко как-то...

Я открыл глаза, сел в постели.

– Ну, ладно, давай, если ты такой... интеллигент.

Хлеб был мягк и пахуч. Я не стал раздавливать кругляшок масла. Проглотил так. Грыз сахар и заедал его хлебом.

– Мы уж думали - все... Ни Тараса, ни тебя... А на вечерней поверке сержант нам объявил, мол, возвращаетесь.

– Порадовал, - усмехнулся я, - сука. Боялся рапорта.

– Да никто бы не стал писать, - махнул рукой Диего, - у нас таких головастых, как ты, нету...

– Ничего, - я доел свою пайку, - теперь появились. Такой рапорт закачу. Будет помнить.

Я бухнулся на подушку и тотчас провалился в сон.

____________________________________________________ ____________

Я написал рапорт и отправил его через Наталью Алексеевну в штаб "отпетых".

Наталья Алексеевна оставила меня после урока и попыталась отсоветовать мне "закладывать" сержанта.

– Он же тебя схавает, а то, что останется, в такой гарнизон выплюнет. ..

– Схавает, - согласился я, - уже хавает.

Мы сидели в классе, где по стенам были развешаны плакаты, изображающие прыгунов, царевен, борцов со вскрытыми телами. Безобразные чудища напоказ выставляли безобразное сплетение своих внутренностей. Кроме того, в классе стояли чучела тех же рептилий. Скалящиеся, вываливающие свои языки, готовящиеся к прыжку, напрягшие свои мускулы - казалось, они застыли лишь на миг, замерли, чтобы наброситься друг на друга? На нас с Натальей?

– Так что же ты?
– спросила учительница.

– Ничего. Я как вспомню Тараса...

– А что - Тарас?
– Наталья Алексеевна пожала плечами.
– Денек порасстраивался и знаешь как прижился? У! Жрет за двоих, скандалит за пятерых, работает за...
– Наталья Алексеевна улыбнулась, - одного.

– А где он работает?
– с некоторым усилием спросил я.

– Прыгунов тренирует... Ничего... Сносно. Цапает их как надо. Учит реактивности.

– А вы говорите, работает за одного, - усмехнулся я.

– Сначала работал за двоих, а теперь разленился, - Наталья Алексеевна зевнула, - если так дальше дело пойдет, отправлю в лабораторию на недельку-другую. Как у него полклешни отщипнут проверять на регенерацию узнает, как лениться. Давай сюда свой рапорт. А на меня рапорт написать не хочешь?

– На вас - нет, - просто ответил я.

_____________ ___________________________________________________

А потом нас повезли смотреть фильм. Мы ехали в грузовике. Кроме нас, везли ребят и из других карантинов.

Я сидел рядом с Куродо, глядел на скользящий над нами серый высокий потолок подземелья, равномерно поделенный не слепящими, мягкими фонарями. Фонари напоминали гигантские груши. Они были ввинчены в потолок и набухали светом.

Машина затормозила. Из кабины выглянул сержант.

Он стоял на подножке, полуоткрыв дверь, и заглядывал в кузов.

– Так, - сказал он с непонятной веселостью, - стало быть, в последний раз вас вижу, воспитаннички, - он притворно всхлипнул, - сколько вас у меня было, - он покачал головой, - а сколько будет! Ну, - сержант вздохнул, - что было , то было - не поминайте лихом - Джона Сидорчука... Хороший я был сержант?

– Хороший, хороший, - загалдели в кузове.

Я молчал и глядел назад, на другие останавливающиеся машины.

– А, - радостно сказал сержант, - значит, мало я вас, скотов, гонял...

В кузове стало тихо.

Я увидел, как изумленно вытянулось лицо у Орландо и невольно рассмеялся.

Следом за мной прыснул Куродо.

Потом загоготали Санек, Орландо, Диего... Скоро хохотал весь наш карантин.

Сержант тоже захихикал странным щекотным смехом. Потом забрался обратно в кабину. Хлопнул дверцей.

Машины стояли. Впереди и сзади стояли машины.

– Чего стоим?
– поинтересовался Диего.