– Валька к ней ходила соль одолжить. Ну, соль, сам понимаешь, предлог. А ходила Валька для того, чтоб познакомиться.

– И что же, эта девушка твоей Филиппенко так прямо все и рассказала? Что ее мужик бросил, и все такое прочее, – не поверил Бурцев.

– А чего ей скрывать? Если мужик на нее так запал, что по полной программе раскошелился? А впрочем, не знаю. Может быть, Валька все это хитростью выведала. Она ведь знаешь какая! Что не выведает, то носом учует.

Бурцев кивнул. Он всегда подозрительно относился к этой Филиппенко. Улыбается, льстит, расстилается перед тобой, а у самой глаза узенькие, злые...

– Вот так, Бурцев! – продолжала Зина. – Есть еще в этом мире настоящая любовь!

– Где же здесь любовь, – возразил Бурцев, – если он ее бросил?

– Что бы ты, Бурцев, в этом понимал! Обстоятельства разные бывают, но тут, сразу видно, большая любовь!

– Любовь, Зина, – назидательно заметил Бурцев, – это не только деньги.

Зина презрительно смерила его с ног до головы. Бурцев понял: его мнение не является для Зины сколько-нибудь авторитетным.

– Но ты знаешь, – сказала Зина, следуя неведомому ходу своей мысли, – у Вальки сложилось впечатление, что эта молодая дурочка ничем и попользоваться как следует не умеет...

– Чем это – ничем?

– Да ничем! По магазинам не ходит... Покупок не делает... На машине вон – кажется, первый раз за полгода выехала...

– А почему?

– Кто ее знает... Вальке показалось, что она сидит дома и целыми днями ревет.

– Почему ревет?

– Да потому! Мужика своего забыть никак не может. Ну не дура ли!

Бурцев оглянулся на стоящую у подъезда новенькую машину с шофером. Он и в самом деле эту машину видел в их дворе первый раз.

Зина тем временем посмотрела на часы.

– Ладно, Бурцев, ты куда? – закруглила она разговор. – В магазин? Значит тебе направо, а мне налево.

И Зина удалилась, напористо ступая по снежной каше на мостовой.

А Бурцев еще раз оглянулся на стоящую у подъезда машину.

Это сколько же у человека должно быть денег, чтобы он, расставаясь с двадцатилетней девчонкой, так просто купил ей квартиру, машину и все прочее. И машина-то не какая-нибудь... А как из другой жизни. И светится так уютно... На улице грязь и слякоть, а машина – как будто только что из магазина...

В этот момент дверь подъезда распахнулась, и на пороге появилась молодая женщина в красивой шубке по колено. Качнулась каштановая шапка хорошо вымытых волос... Едва касаясь сапожками асфальта, женщина сделала несколько легких шагов к машине, шофер, поспешно покинувший свое место, распахнул заднюю дверку, и женщина погрузилась внутрь нагретого уютного салона.

Шофер захлопнул дверь и вернулся за руль. Загорелись фары, машина тронулась, медленно обогнула двор и, выезжая на улицу, поравнялась со стоящим у ворот Бурцевым.

Заглянув внутрь, Бурцев перехватил устремленный на него заинтересованный взгляд. Хотя глаза девушки и вправду показались ему очень печальными. Девушка приветливо улыбнулась Бурцеву и кивнула как старому знакомому. Бурцев немного удивился – они, кажется, раньше не встречались, – но молодцевато втянул живот и галантно поклонился в ответ.

Машина моргнула задними фонарями и выехала на улицу.

А Бурцев вздохнул и повернул за угол, чтобы, наконец, двинуться в сторону магазина.

Но не успел он пройти и десяти шагов, как его опять остановили. Из полумрака ближайшей подворотни к нему шагнула незнакомая фигура.

– Мужчина! Можно вас на минутку... – ломким баритоном спросила фигура.

Бурцев замедлил шаги и неохотно обернулся.

Перед ним стоял мужчина лет тридцати пяти, коренастый и коротконогий, тщательно и даже щеголевато одетый. Но одет мужчина был как-то очень старомодно: почти новое добротное пальто с каракулевым воротником и такая же шапка пирожком, какие носили лет тридцать назад, кожаные перчатки с тисненым узором... Теплые ботинки с золочеными пряжками, которые, несмотря на слякоть вокруг, блестели чистотой... Можно было подумать, что мужчине от престарелого родственника достался в наследство парадный гардероб в хорошем состоянии, и мужчина его с удовольствием донашивает. Лицо незнакомца, полноватое, с тщательно постриженными усиками было бы красивым, если бы не самовлюбленное и какое-то себе на уме выражение. Шею щеголевато схватывал шелковый пестрый шарфик...

«Странный какой-то, – подумал Бурцев. – Педик, что ли?...»

– Мужчина, не хотите ли заработать? – фамильярно спросил незнакомец.

– Что?! – удивился Бурцев.

– Мне нужна помощь. Вы ведь из первого подъезда?

– Из первого.

– Я бы хотел попасть в одну квартиру...

– И что? – еще больше удивился Бурцев.

– Мне обязательно нужно поговорить с одним человеком, с женщиной. Мы с ней дальние родственники, – развязно добавил мужчина.

«Нет, не педик», – понял Бурцев.