Бурцев на всякий случай подошел к витрине – вдруг что попадется на глаза. Он принялся изучать ряды разноцветных баночек и коробочек. Банки и коробки были, в основном, всего нескольких типов и различались лишь цветом, каждый тип – с портретом одной и той же самодовольной кошачьей или собачей морды.

– Вам чем-нибудь помочь? – предложила Бурцеву немолодая и приятная на вид продавщица.

Бурцев неопределенно пожал плечами.

– Вы для кого покупаете корм? Для собачки? Или для кошечки? – начала подсказывать продавщица.

Бурцев посмотрел ей в лицо. Интеллигентная такая продавщица... Предупредительная. Возможно даже, с высшим образованием.

– Для пингвина! – сказал он, чтобы с самого начала избежать недомолвок и двусмысленных ситуаций.

Продавщица помрачнела.

– Для кого?! – тихо спросила она.

– Для пингвина! – грубовато повторил Бурцев. – Знаете, животное такое. Сам черный, нос красный и крылышки маленькие. На севере живет.

Женщина покраснела.

– Я, конечно, знаю, кто такие пингвины, – ровным голосом сказала она. – Я просто не расслышала, что вы сказали.

– То-то и оно! Есть у вас что-нибудь для пингвинов?

Женщина задумалась.

– Мы, в основном, продаем корм для кошек и собак. Для пингвинов как-то пока никто не спрашивал... А для собак большой выбор... Для маленьких, больших, для щенков, для пожилых животных...

– Зачем мне для собак, если у меня пингвин? – спросил Бурцев.

– Я понимаю... – Она оглядела свое хозяйство. – Есть корм для волнистых попугайчиков. С повышенным содержанием йода. Попугайчики без йода болеют.

– Очень интересно! – язвительно прокомментировал Бурцев.

– А для пингвина... – Женщина задумалась. – Кстати, пингвин – это не млекопитающее. Пингвин – это птица. И живет он не на Севере, а как раз, наоборот, на юге, в Антарктиде. Относится к хищникам. Так что питается, я думаю, некрупной рыбой.

– Ну, это-то и ежу понятно. А вы что – биолог?

– Да. – Женщина опять покраснела. – Кандидат наук. Что-то подобное Бурцев и предполагал. А где сейчас

биологам, да еще кандидатам наук, работать? Так, чтобы за твою работу деньги платили. А продавать корм для животных – это почти по специальности.

Продавщица, между тем, расстроилась.

– Даже не знаю, что вам и предложить... Честное слово... Если бы хоть канарейка...

– Ясно! – сказал Бурцев. Он заглянул в свой пакет и спросил: – А вот, скажите, кальмары – это рыба? Кальмаров пингвин будет жрать?

– Кальмары – это не рыба, это моллюски. Головоногие. Они в полярных широтах не водятся. Обитают в теплых морях. А вот будет ли пингвин их есть... – Она неопределенно пожала плечами.

– Понятно, – сказал Бурцев. – Всего вам хорошего!

Бурцев вышел из магазина, думая о том, что образование в наше время – бесполезная вещь. Особенно хорошее. От него одни только неприятности в жизни. А в любом вопросе – за что ни возьмись – нужен свой собственный практический опыт.

В дверях Бурцев столкнулся с молодым мужчиной, одетым для загородной прогулки – в лыжный комбинезон и спортивную шапочку.

– Вася! Вася! И воды купи минеральной! – прокричала вдогонку мужчине молодая женщина, высовываясь из окна стоящей у тротуара машины.

– Да-да! И мне шоколадку! – нетвердо выговаривая букву «л», прокричала из другого окна девочка лет шести. И женщина, и девочка тоже были одеты во что-то спортивное, розовое с белым.

– Окей! – бодро отозвался Вася и исчез в глубине торгового зала.

На крыше автомобиля лежали закрепленные в специальном багажнике горные лыжи: побольше – мужские, поменьше – женские, и еще одни, совсем маленькие, – детские.

Бурцев с завистью оглядел машину и двинулся в сторону дома.

«А все дело в том, – думал он, шагая по улице, – что не умеем мы как следует отдыхать! То есть, спору нет, мы многому научились за последние годы. Сравнивать нельзя! И в делах, и по жизни... Узнали и про сыр в мышеловке... И про бесплатные пряники... А вот отдыхать пока не умеем! У нас один отдых: напиться до потери памяти и вытворять черт-те что!»

По тротуару навстречу Бурцеву пробежала вереница бездомных собак. Кобели с озабоченными мордами трусили в определенной последовательности – впереди большие, за ними маленькие – за бегущей впереди сучкой. У всех – и у кобелей, и у сучки – болтались у плеча разгоряченные языки. Бурцев узнал полубродячих архаровцев, подрабатывающих охраной автомобильной стоянки, а заодно держащих в страхе всю собачью округу. Последний кобелек из стояночных шестерок, который, видимо, не очень надеялся, что ему достанется сучкиной любви, на всякий случай тащил в зубах увесистую кость. Чтобы в случае чего можно было хотя бы погрызть в свое удовольствие.