– На фронте цели показывают на карте, никаких предварительных облетов, сказал я командирам частей.
– Но и бомбы подвесьте не цементные, а боевые. Боекомплект к пушкам и пулеметам должен быть полным, а не по двадцать патронов на ствол, как принято у вас.

Такие условия я "выторговал".

Затем у меня состоялся "тайный сговор" с начальником полигона. В кузовы трофейных автомашин, которые должны подвергнуться обстрелу, он наложил соломы, а перед самим взлетом эту "начинку" полили горючим.

На первый показательный полет приехали представители штаба ВВС во главе с генералом Н. С. Шимановым. Они находились среди летчиков, столпившихся вблизи полигона у репродуктора, чтобы слушать мои объяснения по радио во время полета.

Я взлетел и без труда отыскал на лесной поляне полигон.

– Скорость триста, высота восемьсот, цель слева, - передал я на землю, наблюдая за приближавшимся к визирной линии крестом, выложенным в центре мишени из белых березовых бревен.

– Вхожу в пикирование, угол тридцать градусов... сброс!

Когда вывел самолет и резко развернулся, то увидел разбросанные бревна. Хорошо!

Скрылся за лесом, перешел на бреющий. Теперь оставалось показать свой "партизанский заход", применявшийся для внезапной атаки паровозов и автомашин.

Высота - минимальная, скорость увеличена. Один, затем второй разворот за лесом, чтобы меня с полигона не заметили. А вот и железная дорога. Лечу вдоль нее, в стороне у опушки леса вижу "автоколонну". Круто взмываю вверх с креном, затем опускаю нос, прицелился. Еще не убрал полностью крена, а сходящийся у земли веер трасс прошил машину - она вспыхнула. Я снова скрылся за лесом, чтобы повторить излюбленную атаку...

После "гастролей" по запасным частям я вторично предстал перед генералом Шимановым - для "особого разговора". На этот раз я уже был одет строго по форме, и даже в хромовых сапогах. Все это мне выдали на центральном вещевом складе по записке члена Военного Совета.

– Хотите учиться в академии?
– задал мне неожиданный вопрос Шиманов.

Меня будто оглушило взрывной волной, я только переступил с ноги на ногу. Лишь кое-как собравшись с мыслями, сказал:

– Разрешите немножко подумать за дверью...

– Думать можно до завтрашнего дня, - обрадовал меня генерал.
– Придешь с рапортом.

Больше всего меня беспокоили вступительные экзамены по общеобразовательной подготовке, на подготовительный курс поступать не хотелось - лишний год терять. Я долго колебался. Советчиков нашлось - хоть отбавляй, и все советы разные. Одни говорили: "Дурья голова, какая там учеба, если война легкая пошла. Глядишь - вторую Звезду заработаешь". Большинство же советовало учиться: "К Звезде надо хорошую голову приложить. А экзаменов не бойся: если будет резолюция Шиманова, зачислят и так".

Рапорт лежит на столе у генерала Шиманова. Он бегло прочитал и наискосок размашисто написал: "Зачислить в академию" - и поставил точку. У меня между лопаток будто крылья выросли и перышки зашевелились. "Если зачислить - значит без экзаменов!" - подумал я. Но генерал почему-то долго не отнимал пера от точки. Вдруг у меня на глазах он приделал к ней длинный хвостик и добавил еще строку: "если сдаст вступительные испытания".

Тревожные предчувствия меня не обманули. На самом финише вступительных экзаменов, когда физика, математика и прочее осталось позади, я предстал перед молоденькой блондинкой. Она с пристрастием стала меня "допрашивать" у карты Америки. Ее почему-то особенно интересовало овцеводство. У меня же к тому времени еще не совсем выветрились только те скудные географические познания, которые я почерпнул из книжки Ильфа и Петрова. Дуэт литераторов меня еле спас от полного провала.

Так я поступил на основной курс, а Герой Советского Союза Иван Остапенко, деливший со мной одну кровать, оказался на подготовительном. Ему пришлось изучать общеобразовательные дисциплины, поэтому он и норовил удрать из академии в родной полк.

А полк наш собирался в дальний путь...

С Балтики полз густей туман, лепил мокрый снег. На аэродром прибыла колонна грузовиков. На них предстояло добираться до Белостока. Только оттуда можно было ехать по железной дороге.

– С вещами строиться! Лишнего не брать, и чтобы никаких трофеев!
– объявил новый командир полка, не так давно вступивший в эту должность. А какие, спрашивается, могут быть трофеи у авиаторов, если впереди фронт прошел?

Сто пять летчиков, стрелков и техников, отобранных из полка для освоения нового самолета, построились для проверки. У каждого был либо чемодан, либо сидор. Остальные, кто остался ждать нашего возвращения на новых самолетах, вышли провожать.

Проверка заканчивалась, но кто-то выкрикнул из строя:

– Плешаков еще не собрал своих вещей!

И действительно, новый наш Герой Саша Плешаков, которого только на Тамани и над Крымом раз десять сбивали, стоял в строю без чемодана.

– А вы почему не изволили собраться?
– строго спросил командир.