– Штурмовики, значит, работают только днем? А по ночам у нас "кукурузники" тоже жужжат. Где летит - не видно, потом и звук пропадает. Вот тут и берегись: засвистят бомбы - бац, бац! Страху на фрицев нагоняют и нам тоже ночью дремать не дают.

– Пленный фриц нам сказал, что на "кукурузниках" ведьмы летают. В самом деле на них женский персонал?
– спросил комиссар.

– Весь женский: и командир, и комиссар, и начальник штаба.

– И что ж, все они в летах, раз ведьмами окрестили?

– Да нет, все молодые, красивые!

– А ты их видел?

– А как же! От самого Донбасса вместе...

– Вот чертяки!..
– довольно улыбнулся комиссар.
– Привет им наш казачий передай. А на Веселый тебе лучше вон той дорогой, что правее. Левее вчера фрицы прорыв предпринимали, как бы на них не нарваться.

Сели верхом, поехали дальше. Под вечер заметили у леска дымок. Это была полевая кухня. В стороне сарай, домик. "Не мешает и подзаправиться", - подумал я. Пацаны тоже проголодались, мешки продырявили, сахар сыплют в рот пригоршнями.

Подъехали к кухне, повар оглянулся - бросил черпак, хвать свой карабин, на меня наставил:

– Слезай, да руки повыше!
– А сам другому солдату команды подает: Пистолет - сюда, коней вяжи, мешки сваливай, а их в штаб на проверку... Там разберутся, что к чему.

Всех, кто шел тогда от Дона, без разбора задерживали заградотряды. Какой-то зачуханный поваришка мигом меня обезоружил, на гумно под конвоем повели. Закрыли в сарай, звякнули засовом.

– Пусть вызовут в штаб!
– крикнул я.

А часовой в ответ:

– Не шуми, придет черед - вызовут.

В сарае сумрак. Казачата прилегли на солому, шепчут:

– Дяденька, а как же мы к дедушке без коней, без сахара?

В другом углу зашуршала солома, началась какая-то возня, слышу бормотание на чужом языке. Подошел туда, чиркнул спичку и обомлел: один в нательной рубашке стягивает с другого китель. Тот, что в кителе, упорно сопротивляется. А китель-то не наш.

Тогда я рявкнул на них:

– Прекратить безобразие!!

Фрицы вскочили, вытянули руки по швам, подбежал я к двери, начал бить кулаками:

– Часовой! Часовой!!

Клацнул засов, приоткрылась дверь.

– Чего шумишь?

– Какое вы имели право помешать меня вместе с фрицами?

– А куда вас деть?
– невозмутимо ответил часовой. Сарай-то один... А их не бойтесь, они тихие.
– Он пригрозил кулаком рыжему фрицу и пояснил: - Это он опять надумал с румына китель стянуть, его самого-то раздетого привели.

Вскоре повели меня в штаб. Лейтенант проверил документы, вернул пистолет, извинился.

– Тут он, повар наш, пересолил трошки...

– Я требую, чтобы вы его наказали своей властью!

– Не можем наказывать, товарищ летчик, он у нас недавно отличился, за это из поваров в разведроту его переводим на повышение. Важного "языка" привел.

Оказывается, разведчики долго не могли добыть "языка" из-за Дона. Тогда добровольно вызвался повар. Переправился через Дон и на двое суток запропастился. Посчитали, что сбежал. А повар оказался с выдержкой. Подался он километра на три в тыл к противнику. За ночь добрался до какой-то станицы, весь день пролежал в огороде - вел наблюдение за домом, который охранял один солдат. В этот дом несколько раз заходил немецкий офицер. К вечеру солдат начал таскать в баню воду, затопил. Жареного гуся на блюде в предбанник принес, бутылку шнапса. Пришел офицер мыться. Повар тихо снял солдата, зашел в парную, тазиком по темени офицера оглушил, кляп в рот запихнул. Из карманов забрал документы, гуся - под мышку и повел голого фрица к Дону, где была припрятана лодка. "Язык" оказался майором. Только комары его чуть не до смерти заели.

...Коней наших отобрали, казачатам отсыпали по котелку сахару, отпустили к деду, а меня пристроили на попутную полуторку: ехали в пекарню за хлебом. По дороге налетели два "мессера". Еле успели выскочить с шофером и упасть в кювет. Наша машина сгорела...

К вечеру добрался я до хутора Веселого, голодный как волк.

На улице повстречались три девушки в новой милицейской форме. Поравнялись, первые зацепили:

– Здравствуй, летчик!

– Здравствуйте, - отвечаю.

Одна, самая бойкая, блондиночка в фуражке набекрень, предлагает:

– Кушать хочешь? По глазам вижу, что хочешь, чего краснеешь?

– Хочу, - признался я.

– Пойдем к нам в хату, поужинаем на прощанье.

– Почему на прощанье?

– Нас утром должны бросить на Дон.

Предложили умыться, открыли консервы, хлеба нарезали. За ужином рассказали, что все они из Новочеркасска, ученицы старших классов, добровольно пошли в армию.

– Кушай, Леня, кушай, - больше всех беспокоилась беленькая.
– Отдохнешь у нас до утра, тебе ведь далеко топать...