Надо сказать, принцесса меня несколько удивила. Я была уверена, что нескольких дней — четверти, не больше — ей с головой хватит, чтобы «спечься» и понять, наконец, что затяжной поход — отнюдь не выезд в летнюю резиденцию… Однако Тира, к её чести, вела себя так, словно ей было вовсе не привыкать к длительным переездам и тяготам дороги.

Лихо работая ложкой, она съедала в харчевнях солидную порцию фасоли с салом или тушёной с луком картошки, шутливо чокаясь с Альтаром или Тонио штофом местного кисловатого вина. Плескаясь и фыркая, мыла светлые волосы над дубовой лоханью, поливая голову из жестяной кружки. Мгновенно засыпала на застиранном белье поверх видавшей виды перины в стылой комнатке какой-нибудь захудалой гостиницы, которую мы с ней делили на двоих.

При этом на губах её неизменно присутствовала лёгкая небрежная улыбка, превосходно скрывающая настоящие мысли. Иногда в ней проскальзывала жёсткость и даже жестокость, иногда — задумчивость, иногда интерес. Причём последний чаще всего относился к Альтару.

Меткие шутки и реплики принцессы на отдыхе и привале подбадривали всех, но предназначались Карателю. В дороге она то и дело стремилась вовлечь его в разговор — и ей всё чаще это удавалось. Хмурый и молчаливый, Альтар временами оживал и даже иногда улыбался… Я с удивлением узнала, что он, оказывается, неравнодушен к чтению, в особенности исторических книг, а также о том, что азы нашего языка освоил, изучая «Испытание Феирунна» в либрарии своей Орденской школы.

— «Faeieerunn Daesteann»? — удивилась я, припомнив не совсем пристойную байку про хитреца-портного, пару раз слышанную в раннем детстве. — Зачем тебе нужна была эта старая сказка?

— Попался на удочку старших учеников… — Каратель состроил сконфуженную мину. — Эти двое позволили желторотым юнцам подслушать свой якобы очень секретный разговор. Мы все с лёгкостью поверили, что осиливший эту старинную хронику постигнет тайны величайшего воина древности, не знавшего поражений и с лёгкостью выступавшего в одиночку против семерых… Но только я один после этого пошёл к Наставнику просить грамматику и словари.

— И как скоро ты понял, что тебя надули? — не смогла я удержаться от смеха.

— Примерно добравшись до середины, — сознался Каратель.

— И что же — отправился разбираться с обманщиками?

— Да нет… В конце концов, сам дурак — никто ведь не заставлял меня подслушивать и верить всему, что услышу. Так что помянул Тень Безымянного и… перевёл трактат до конца.

— Зачем?!

— А было уже интересно, чем закончится… — Глаза Альтара откровенно смеялись. — Заодно пополнил свою речь несколькими крепкими фразами, которыми при случае щеголял в компании таких же балбесов. Так что нет худа без добра…

— А Феирунном, должно быть, тебя звали до самого окончания школы? — подколола Тира.

— Звали, — невозмутимо кивнул Каратель. — Только не меня.

— А…

— Я не стал дожидаться, пока мои приятели разнесут по всем углам весть о моих… успехах в эльфийском. И в ближайшем учебном бою продемонстрировал пару необычных приёмов, знанием которых был обязан капитану отцовской стражи. А потом похвастался, да погромче, что в байке про Феирунна, как и во всех эльфийских текстах, имеется другой, скрытый смысл — и мне удалось его отыскать… Рассказывали, что парня, который подстроил эту шутку, с тех пор несколько раз заставали в либрарии. С эльфийской грамматикой и весьма озадаченным выражением на лице…

— Знаешь, — подмигнув, вдруг обронила Тира. — А может быть, я и ошиблась тогда. Император из тебя, пожалуй, вполне бы мог получиться…

Глаза Антонио удивлённо расширились — о чём велась речь, он явно не понял. Я, признаться, тоже — хотя что-то неприятное на краткий миг шевельнулось в душе.

«Тогда»… Надо же. Выходит, уже успели обзавестись общими секретами? Притом весьма занятными — вон как Альтар-то смутился…

— Тебя уже прочат в императоры? — я приподняла бровь. — Любопытно…

— Разве что в Императоры неудачников, — под насмешливым взглядом Тиры Каратель весьма неуклюже «съехал вбок», не желая развивать тему. — Если буду и дальше вспоминать чепуху вместо того, чтобы думать о деле. Седона ошибок не простит…

— Ну-ну… — многозначительно протянула я, и, потянувшись к седельной сумке за фляжкой с водой, случайно встретилась с Тирой глазами.

Рожерия улыбалась.

Как обычно.

Только в этот миг мне показалось, что в изогнутых уголках её губ я вижу скрытое торжество.

Да Бездна с тобой… Глупая, самоуверенная человеческая девчонка, думающая, что читаешь души, как открытую книгу. А на деле даже не соображаешь, насколько нелепо играться в соперничество за того, с кем связывает лишь ненависть, боль и общая беда…

Знать бы только, отчего вода во фляге так горчит?…

По мере того, как мы приближались к Седоне, земля мрачнела и пустела, напоминая источник, иссякающий в засуху.

Первыми исчезли харчевни и постоялые дворы — здесь не ждали гостей. Тракт выродился в каменистую просёлочную дорогу, изрытую оспинами ухабов и каверн. Деревушки и сёла встречались всё реже. Они уже не жались к дороге так, как в имперских землях, а, напротив, стремились укрыться подальше от глаз тех, кто имел несчастье очутиться в этом краю.