Мартин остановился, позируя на камеру. Вышло очень смешно.

— Поестественнее, пожалуйста, — захихикала я и сделала еще пару снимков.

— Отдохните, папарацци, — усмехнулся Мартин.

Он убрал от моего лица фотоаппарат и чмокнул в нос.

— Выбирай любое, — он протянул три стаканчика разноцветного мороженого.

Я взяла фисташковое мороженое, и мы направились к свободной скамейке. Поглядывая на летающую вверх ногами Лили, мы поглощали мороженое и вспоминали вкус детства.

— Я решилась, Мартин, — взглянула я на него и облизнула сладкие губы.

— На что? — вскинул он брови и оторвался от стаканчика.

— Я хочу набить тату. На лопатке, в том месте, помнишь?

Мартин недовольно качнул головой. Его серьезный взгляд устремился на меня:

— Оливия, не стоит делать этого, лишь бы высказать протест против родителей.

— Да нет же… Я, правда, этого хочу. Сознательно. И даже знаю, что хочу набить.

— Вот как. И что же это?

— Бабочку.

Мартин сдержал смешок.

— Бабочку? Но почему?

— Ты не понимаешь… Это символ перерождения. Сначала она была гусеницей, жалкой и приземленной. Но пройдя свой путь, она обрела крылья и, вместе с тем, новую жизнь. Свободная и вольная она порхает над землей и поражает окружающий мир своей легкостью и красотой…

— И эта бабочка — ты… — понимающе кивнул Мартин. — Это действительно сознательный шаг.

— Ты подарил мне крылья, — тихо сказала я, опустив глаза в землю. — Благодаря тебе я могу летать. Я наконец обрела свободу и почувствовала свою силу.

— Оливия…

— Я люблю тебя, Мартин.

Все мое тело обдало жаром, а дыхание резко оборвалось. Наша глаза встретились, передавая чувствительный импульс нашим телам. Наши губы слились в поцелуе, а руки крепко обнимали друг друга. Я чувствовала его прикосновения, слышала дыхание, биение сердца, принимала его полностью каждой клеточкой своего существа. Он — мой, а я — его. Мы — две части одного неделимого целого.

— Фи-и-и, опять целуются! Ну, сколько можно?.. Стоило только отойти ненадолго! — пропищала над ухом незаметно подкравшаяся Лили.

Мы засмеялись. Неужели все дети такие вредные? Мы задобрили Лили клубничным мороженым и, взявшись за руки, пошли на батуты.

Не знаю, от какой батарейки заряжается Лили, но ее энергии, желания веселиться, прыгать и бегать, казалось, не было конца.

Но, к счастью, моим загудевшим от долгой ходьбы ногам, Лили сдалась и превратилась из заведенного робота в обычного, уставшего и капризного ребенка.

— Я устала… — заныла Лили и еле плелась за нами. — Хочу домой.

Мы довольно переглянулись с Мартином. Подхватив Лили под руки, мы поспешили к машине. Маленькая бедолага сразу уснула, как только уселась в кресло.

— Ты опять на машине, — заметила я.

— На мотоцикле не предусмотрено детское кресло, — спустил шутку Мартин. — Я взял машину на день у Джейкоба.

Перед глазами всплыл образ любимчика Сабрины, и я одобрительно кивнула.

— Значит, вы с ним друзья?

— Да. Он нормальный парень. На него можно положиться.

С виду Джейкоб — действительно славный малый, приветливый и очень улыбчивый… Только вот в упор не хочет замечать мою подругу-байкершу. Я печально вздохнула.

— Чего загрустила? — Мартин положил руку на мою бедро и легонько сжал его. — Какие планы на вечер? К тебе, ко мне?

Физиономия Мартина стала наглой и игривой. Его шаловливые пальцы поднимались все выше. Я остановила его загулявшую руку, заодно обламывая его заранее выстроенные планы.

— Я домой. Есть незавершенные дела. Надо разгребать, — с сожалением пожала я плечами.

— То есть сегодня мне придется обниматься с подушкой-подружкой…

— Чего?

— Буду скучать, говорю, — растянулся он в улыбке.

— Я тоже.

Когда я добралась до своей комнаты, то обессиленно развалилась на кровати. Ноги гудели. Это была приятная усталость. Я закрыла глаза и прокрутила сегодняшний день в своей голове. Когда я открыла глаза, на моем лице была непринужденная улыбка.

Значит, день удался. Но он еще не закончен. Впереди важное и неотложное дело.

Я скинула с мольберта ткань, и мои глаза пробежались по незавершенной работе. Каждая черточка, каждый мазок был нанесен с любовью и трепетом. Это действительно будет моя лучшая и любимая работа.

Я уселась возле мольберта и под наплывом еще неостывших воспоминаний начала творить. Моя рука больше не дрожала, она тверда. Я четко знала, чего хочу, что должно получится в итоге.

Новая учебная неделя ворвалась в мою жизнь. Я наверстывала упущенное и активно ходила на лекции. Пара отличных отметок в один день поднимали настроение и желание стараться дальше.