– Нет, разные. На камне фраза на греческом, а тут – на латыни. Здесь написано: «Счастливее Августа».

– Неплохо для бродяги. Ты, оказывается, полиглот? А как переводится фраза на камне?

– В средней школе была только латынь, поэтому за камень сказать не могу. Вообще, выкинь браслет. Мне не нравится эта штуковина. После камня меня не отпускает чувство тревоги. Выкинь его, пожалуйста.

– Теперь я тем более оставлю у себя. Мы нашли в лесу вещь с налетом мистики. Что может быть интереснее?

– Наверное, встреча с владельцем украшения, который спросит за все хорошее и не очень.

Мартин нацепил браслет и, напевая «Блюз восходящего солнца», задорно постучал по рулю.

– Ладно, как знаешь. Носи на здоровье, раз тебе так нравится. Приехали!

Мартин увидел впереди табличку с надписью «Сентлер – 1 миля. Добро пожаловать».

– Честно сказать, со всеми этими символами, иероглифами и браслетом я позабыл о телефоне. Надеюсь, он рабочий.

* * *

В середине прошлого века тысячи мечтателей отправились на речушку Прист в поисках золота. Два охотника после неудавшейся погони за лосем наткнулись на ручей и урвали самородков на восемь унций. Слухи разошлись быстро, и вот к Присту хлынула толпа, которая основала городок Сентлер. Золота оказалось не так много, как казалось на первый взгляд, и большинство приспешников золотой лихорадки уничтожили шахты и убежали. Похожая ситуация произошла и в Марвилле. Сейчас в Сентлере проживало около двухсот человек; своим благосостоянием деревня была обязана гостинице – единственной сносной посуточной аренде в радиусе четырех сотен миль. Помимо гостиницы здесь обосновалась обувная лавка, в которой мастер решал проблемы любого уровня, будь то замена крана смесителя или изготовление подошв; несколько магазинов и полицейский участок в лице одинокого шерифа Таунсенда, сочетавшего в себе детектива, следопыта и охотника на браконьеров.

Мартин увидел серое захолустье, в котором не просматривалось никакого просвета. Грязные ребятишки играли с боровом, люди подозрительно косились, тишина давила на уши.

– Оскар говорил мне, будто здесь живут сектанты. Знаешь что-нибудь?

– В самом деле?

– Не могу утверждать. Не только Оскар рассказывал про Сентлер, рабочие в моем цехе шептались о байках про жертвоприношения и похищения детей. Говорят, тут рассеяны остатки какого-то культа.

– Вряд ли. Моя бабушка живет в Сентлере уже лет пятьдесят. Она рассказывала про здешних насельников, странные традиции и прочее. Бабушка состоит в обществе баптистов, но это вроде не считается сектой.

– Не о баптистах шла речь. Они же мирные, собираются в церквях и на мессах поют песенки хором.

– По одному слову поняла твое отношение к баптизму и религии в целом.

– Я могу верить в Бога, могу не верить. Мы в свободной стране, Джесс. В чем проблема?

– Просто сказала. Секта, про которую ты спрашиваешь, находится в Траунде. А до этого находилась вообще в другом штате. Странное дело, когда люди из соседних городов знают больше местных жителей.

– Тоже верно. Оскар с Траунда, откуда ему знать, что творится в Сентлере?

– Я вот не имею ни малейшего представления о религиозных организациях в Траунде. Только один орден, лютеране и ребята вроде мормонов. Поверни налево, к магазину.

– Ты только посмотри на эти дома. Как все серо и однообразно. Американские пригороды в Калифорнии посимпатичнее выглядят.

– Телефон за магазином, – показала Джесс. – Звони, решай проблемы, а я заскочу за колой.

– Договорились.

Мартин остановил машину на парковке. Джесс чуть ли не на ходу открыла дверь и бросилась к магазину. Перед входом она обернулась и, как показалось Мартину, посмотрела на регистрационные номера. Он не обратил на это внимания, стащил браслет и в очередной раз углубился в изучение. Для себя он решил, что при пугливой Джесс не станет разглядывать амулет. Еще раз прочитал фразу и подумал о неглупой собеседнице. Мартин отвлекся и от раздумий и направился к таксофону. Он вставил монетку, но она тут же вывалилась обратно. Трубка не издавала звуков и не подавала признаков жизни. Мартин крутил трубку, дергал кабель, пока не увидел волочащийся по земле провод. Он с гневом ударил по телефону и отправился на защиту попранных прав и свобод. Чуть ли не с ноги он открыл дверь магазина и глазами обшарил помещение. Джесс оторвалась от оживленной беседы с кассиром и с улыбкой взглянула на Мартина.

– Мы в каком веке живем? Вы в каком веке живете? Телефон сломан и, похоже, уже очень давно.

– Вчера исправно работал, – ответила женщина за кассой.

– Какой-то кретин перерезал телефонный кабель. Как мне теперь дозвониться до Траунда?

– Значит, сегодня не твой день, – с иронией вставила женщина. – До Траунда не так далеко ехать, потерпишь.

Мартин выпучил глаза и сжал кулаки. Его медленно захватывало желание врезать обнаглевшей толстухе.

– Ну, чего ты тут разорался? Война началась? Убили кого-то? Это всего лишь сломанный телефон.

– Тебе телефон сломанный, а мне конец! Как ты не понимаешь, что без документов сделка не состоится.

– Если кого и обвинять, только самого себя, Мартин. Что ты за начальник такой, если забыл документы? Разве телефон забыл твои бумажки? Делай выводы. Заканчивай этот цирк, купи чего-нибудь и поехали дальше. Договоритесь как-нибудь со своим Оскаром.

Мартин успокоился: слова Джесс пристыдили его, обнажили горькую правду. «Что ты за начальник такой», – слова еще долго прыгали в голове.

Джесс продолжила разговор с женщиной, Мартин отправился в торговый зал. Маркировки с датами были перебиты не один раз. Он взял шоколадку и принялся снимать наклейки. После пятой наклейки он понял, что ничего не хочет покупать в магазине, в котором срок годности продуктов истек полгода назад.

Открылась дверь, и в помещение вошла приземистая пожилая женщина в кофточке и юбке до пят. У нее было добродушное лицо и приветливый взгляд, а седые волосы, заплетенные в аккуратный хвост, и маленькая шляпка добавляли легкости и грации.