Каким образом и что именно можно надеть на четырехрукую и четырехногую девочку-осьминога — вопрос, конечно, интересный. Особенно если учесть, что её конечности-щупальца крайне гибкие, как и всё её тело, то одежда в таком случае может быть расценена только как изощренные кандалы…

Я задумчиво посмотрел на замерший красный клубок с глазами, вызывающий опасений меньше, чем спящая Матильда. Очень симпатичный дитёнок, точнее монстрёнок. На вид лет четырнадцать, если проводить аналогию с людьми. И что нам с ней делать?

Вопрос я задал вслух.

— Давайте съедим, — выдвинула рацпредложение Тами, за что была ущипнута и укушена протестующими, к которым присоединились все, кроме меня. Несмотря на санкции, которым была подвергнута гномка, определенно понимающая нас осьминожка пришла в полный ужас, начав судорожно всхлипывать.

— А она разговаривает? — поинтересовалась Мимика, закрывающая от чешущейся гномки пленницу своей чахлой грудью.

— Разговаривала, — злобно доложила гномка, — Пока одеть не попытались!

Пришлось брать дело в свои руки. В отличие от присутствующих тут девушек, я прекрасно знал, как вести себя с детьми. Они — цветы жизни, надежда и опора, вечный стакан воды в конце туннеля, и прочая. То есть довольно пакостные, жутко эгоистичные сладкоежки, которым нужны только деньги, свободное время, компьютер и интернет, при минимуме обязанностей и ответственности. Из этого набора у меня были только как-то раз купленный кулек отличных шоколадных конфет, с помощью которых я планировал поощрять конструктивизм своих спутниц. Но что-то жаба задушила, от чего конфеты ждали случая, когда я останусь один с кружкой чая.

На первую, ловко сунутую в рот, осминожка отреагировала выпученными глазами и попыткой выплюнуть, но подсунутый ей под мягкий подбородок палец помешал этому свершиться до момента, когда та распробовала, чего ей там попало. Был, конечно, шанс, что чужеродному подводному организму монстра шоколад придётся не в тему, но я верил во всю дурь этого прекрасного мира всеми жабрами души. Как всегда, маразм был оправдан, а монстрик с удовольствием зачавкала поступающими конфетами под завистливыми взглядами окружающих. Пришлось выделить по одной штуке и им. А потом еще. И еще.

В общем, кулек рекордными темпами показал дно, зато щупальцастое существо успокоилось и даже заговорило человечьим голосом. Ну, в основном про то, что теперь и помереть не жалко.

— Так, стоп, — выставил я ладонь в сторону безвольно раскинувшегося монстрика, лежащего в позе, которую красно-белая осминожка сочла наиболее удобной для её кровавого убийства, — Ты это… скрутись обратно. Поговорим.

— Я ничего не скажу…, - тоскливо всхлипнула испачканным в шоколаде ртом монстродевушка.

— Пф, — фыркнула Тами, доставая бутылку с её любимым сладким вином, — Мач, иди погуляй минут двадцать. Она тебя боится.

Сказать, что спаивание ребенка увенчалось успехом — это не сказать ничего. Аюя, как девушки кратко обозвали осминожку вместо её тридцатислогового имени, к моему возвращению была болтливее тонущего «Титаника», набитого цыганами. При этом она фривольно обнимала сочувственно слушающих её девчонок тентаклями, которые вели себя слишком уж свободно. Отрешившись от общей картины, я сел, разинул ухи, и начал слушать.

Правда, баки мне тут же начало забивать непростой жизнью самой осьминожки. Аюю, несмотря на принадлежность к насквозь мирной расе, угораздило родиться с слонячьим коэффициентом к боевому классу непроизносимого названия, от чего потом и угораздило попасть в элитную академию, подготавливающую элитных монстров. Правда, дискриминация по расовому признаку отнюдь не привилегия одних только людей, поэтому бедолажку постоянно травят, гнетут и всячески насмехаются, от того она и ходит выплакаться туда, куда макар телят не гонял. Ну вот и доползалась. Аюя икала, дыша перегаром и облизываясь, но говорить переставала, лишь будучи занятой очередной гномьей бутылкой, к которой этот круг фемин по очереди присасывался.

А вещи она говорила очень интересные. Настолько, что у меня, Тами, Матильды и Мимики натурально лезли на лоб глаза, а на язык вопросы. Саяке было пофигу, великая мудрица, поймав волну, уже спокойно медитировала на стену, от чего ей не хватало только ковра на ней, но неприхотливость бывшей ведьмы позволяла игнорировать столь малые проблемы.

— Если все так, как она говорит, — наконец, выдавил из себя я, — то у нас есть шанс…

— Не могу поверить, что говорю это, — икала рыжая гномка, — но, Мач… мы…