Чувствуя, как мои руки вновь начала пробивать дрожь, я резко захлопнула крышку и закрыла глаза — мне нужно было прийти в себя и понять, как поступить в данной ситуации. В мозгу роилась масса хаотичной информации о Коуле, она смешивалась с моим желанием вырваться на свободу, и я никак не могла упорядочить мысли, чтобы прийти к единому знаменателю. Но несмотря на то, что время поджимало, и меня могли хватиться подруги, я должна была разобраться. Уткнувшись лбом в дверь, я зажмурилась и попыталась сосредоточиться.

Что по сути произошло? Сработал эффект неожиданности. Как триггер. Я на эмоциях помчалась на предложение об освобождении, но сейчас, получив всю информацию на руки поняла, что поторопилась. Я клюнула на заманчивое предложение о помощи, и теперь стояла с бомбой в руке.

Спасибо Рудовой, она быстро отучила меня от наивности. Вопроса о том, ставить прослушку или нет, не стояло. Сделку, а это была именно сделка, обрисовали для меня красиво, но у меня не было совершенно никаких гарантий, что, выполнив свои обязательства, я получу желаемое. Меня просто могли устранить, как ненужную, отработавшую своё, мелкую пешку в чужой игре.

Уж лучше я потерплю несколько месяцев и уеду домой живой и невредимой, чем буду ввязываться в авантюру, желая сократить себе срок. Таким образом я могла укоротить себе только жизнь. Причем двумя способами. Если Коул узнает о том, что я установила микрофон, а он, скорее всего, узнает, он собственноручно свернет мне голову.

Вопрос стоял в другом — стоит ли рассказывать Коулу о возможном шпионаже, или просто выбросить жучок и жить дальше. Какая мне была разница, в какие игры он там играет и с кем? Даже если Коул узнает об этом разговоре, то я смело скажу ему правду: меня это не касается, прослушку я не поставила и выбросила в канализацию, все остальное — не моя проблема. Обвинять меня в том, что я ему об этом не рассказала, было уж совсем по-детски. Если он играет в эти игры, то должен быть готов к таким вещам. Не маленький мальчик.

Я резко развернулась и посмотрела вперед. Рука так и тянулась выбросить эту совершенно ненужную вещь в канализацию, смыть воду и забыть об этой сделке, как о страшном сне. Но что-то мешало, и я не могла понять, что именно.

“Не загоняй себя в угол. У тебя еще есть время. Подумаешь обо всем, когда останешься одна. Сейчас тебе не стоит задерживаться. Могут заподозрить неладное, и тебе придется что-то придумывать”, - наконец приняла я решение и, аккуратно выдохнув, опустила пудреницу в сумку, и вышла. У зеркала стояли несколько женщин, и я, бросив на них взгляд, внезапно поняла, что, столкнись я с той девушкой еще раз, я бы её не узнала. На ней были большие очки, прикрывавшие половину лица, а длиные волосы с челкой вполне могли оказаться и париком.

И место встречи было выбрано правильно — здесь не было камер. Даже в коридоре примерочных могли быть установлены устройства видеонаблюдения, уже не говоря о самих бутиках. Передо мной она могла появиться совершенно другой, переодевшись за секунду в туалете. На выходе скинула бы парик, сняла очки и свой летний длинный кардиган и преобразилась до такой степени, что я бы её не узнала даже по одежде. Черт, я даже её сумки не заметила.

“Поздравляю, Дюнина, твои мозги заработали”, - горько усмехнулась я и поторопилась на выход, так и не сделав того, зачем пришла.

Выйдя, я первым делом посмотрела на моего цербера, каменным изваянием стоявшего неподалеку от ресторана, но не обнаружила и тени эмоций на его лице. Затем обвела взглядом зал, битком набитый посетителями, заострила внимание на нескольких девушках, пытаясь найти сходство хотя бы по одежде или сумке, и в очередной убедилась, что не смогла бы её вычислить.

А, между тем, меня ждало роскошное чаепитие. На столе стояли заварники, источавшие аромат жасмина и мяты, а рядом на двух серебряных многоярусных подставках были разложены не только миниатюрные бутерброды, как я поняла, с фуа-гра, но и сладости. Слоеные фисташковые и манговые пирожные, лимонные и малиновые меренги и шоколадные трюфеля с кокосовыми сливками внутри создавали атмосферу пиршества.

Девушки мне рассказывали о традициях чаепития в Гонконге, объясняли тонкости правильного приготовления чая, советовали купить традиционный китайский чайный сервиз, но мне было не до этого.

Я улыбалась, делала заинтересованный вид, но для меня в моем состоянии этот красивый ритуал был испорчен и скорее напоминал чаепитие Алисы у безумного шляпника.

В голове пульсировали мысли о том, что мне делать, а “жучок”, казалось, жёг бедро сквозь свежекупленную сумку, которую я разместила рядом на просторном обитом шелком кресле.

“Надеюсь этот чертов микрофон сейчас выключен, нас никто не подслушивает, и меня не обнаружат раньше, чем я решу, что с ним делать…” — сетовала я, но что-то мне подсказывало, что устройство сейчас не активировано и заработает именно в тот момент, когда будет нужно. В любом случае, меня так и подмывало расспросить Лин о конкурентах мистера Ханга и Коула, но я сдерживала свой порыв, опасаясь утечки информации.

— Куда мы после Harbor City? — отвлекла меня от мыслей Джу, цеплявшая серебряной ложечкой ярко-розовую меренгу.