Шрифт:
– Кто?
– Кто с кем?
Ведун размышлял вслух, игнорируя нервные вопросы женщины.
– Связь меж вами и сыном, меж сыном и птицей, и меж кем-то еще. Замешан кто-то. Но не по своей воле… хотя…
Леди уже ничего не понимала.
– Но это все, что можно понять из одного лишь пера.
– Вы можете увидеть больше, если будет…
– Правильно мыслите, душечка. Я многое смогу, будь у меня целая птица.
– Но…
– Но это все не сразу, Драгоценная моя. Я уверен, вы можете принести что-то еще. Скажем… завтра? По крошечке, по детальке, мы сможем лучше прояснить картину.
– Я могу принести что-то из клетки, думаю. Только теперь, когда стало известно, что здесь замешана магия – не опасно ли все это?
– Если бы вы боялись опасных последствий, вряд ли я видел бы вас здесь одну, в темном лесу, в моем доме, особенно после первого знакомства… не так ли?..
Ведун лукаво усмехнулся, отчего у леди мурашки вновь побежали по телу.
Условившись прийти на другую ночь, леди поспешила уйти, а ведун проводил ее задумчивым взглядом.
Ая рассказала Ромэну еще и часть той полузабытой, даже будто надуманной, как иногда казалось, истории, от которой до сих пор мурашки бежали по телу. Она каждый день, после своего проклятого изгнания в иной мир, по крупицам в памяти собирала обрывки туманных воспоминаний о первом дне, когда Тонкс привез ее в лес, в свою хижину.
Тогда девочка и вправду могла думать только о том, что учитель – сумасшедший старый колдун, который похитил её только с одной целью. Зайдя в дом по вежливому приглашению, Ая молча села на стул у самого входа. О чем был разговор и что происходило в первые минуты – не столь важно, сейчас Ая не могла вспомнить этого, но ничего вроде бы страшного, по крайней мере, по ощущениям.
Но в полночь началось жуткое действо. Он опоил её зельем, она уснула. Проснулась уже в цепях на шее, руках и ногах, лежа на овальном камне, холодном и шершавом, который, как она помнила, каждую секунду забирал у нее жизнь. Платье было разорвано в нескольких местах, и походило на лохмотья. На теле были начерчены неизвестные символы дурно пахнущими чернилами, и несколько знаков на руках и ногах кровоточили – их вырезали прямо на плоти. Кругом царила темень.
Она приходила в себя, и тут же теряла сознание. Камень становился холоднее и словно бы острее, причиняя дополнительную боль. Лицо Чародея она совсем не видела, не помнила, только чувствовала повсюду запах крови и ядовитых зелий. А еще его голос, бормотание, повторяющиеся фразы: «сутки там пробудет – дом родной забудет». Ая зажмуривала глаза в темноте и старалась не дышать. Еще один момент она запомнила, когда совсем перестала дышать и реагировать на звук, запах, боль: она покинула свое тело и одновременно, с новой, неизведанной силой ворвалась обратно.
Тонкс довольно захохотал, и, как Создатель, обошел свое творение кругом.
– Молодец, девочка, – промурлыкал он, – ну ладно, отдыхай. Скоро посмотрим, на что ты сгодишься.
И свет сознания померк. Но последняя пролетавшая мысль была тверда, как алмаз: «это не мой родной дом».
Чародей провел обряд по всем правилам. По древнейшим, разгаданным за десять долгих лет, рунам. Все условия были выполнены. Предстояло еще много работы и не один месяц ожидания. Но задуманное стоило того, как убедил себя Тонкс. Тем более, дальше будет легче: девчонка ничего не должна помнить о прошлой жизни, о родных (никаких лишних эмоций, сожалений и чувств), и воспринимать новую жизнь как данность, естественный и единственный возможный вариант. При этом, заложенные в человеке знания и таланты, а также любимые увлечения и характер остаются неизменными, и при правильной подготовке лишь развиваются и дополняются, совершенствуются. А частичка вложенных в обряд заклинаний наделяла простого человека способностью к магии.
Так обещали руны.
Но не все было так.
И Чародей об этом не знал.
Ромэн вернулся лишь перед самым рассветом. Сокол устал, он даже не обратил внимания на еду, и моментально уснул, едва дверь птичника закрылась за ним. Теперь юноша по возвращении был бдителен и осторожен: всегда сам проверял, где птица, всё ли на своих местах и крепки ли замки. Удовлетворенный, он на цыпочках собрался прошмыгнуть в свою комнату, но тень внизу, у окраины дороги, уходящей в лес, изменила его планы. Замок был на высоком холме, и с любой точки было прекрасно видно, что происходит на этой малолюдной дороге, ведь она вела в лес, и добрым людям и купцам нечего было здесь делать. Все соседи приезжали с других сторон, даже те, кто жили за лесом пользовались объездной дорогой. Ромэн затаился у колонны открытого коридора. Тень медлила. Густые, еще предрассветные кроны деревьев слегка скрывали её. Пеший, без поклажи и очевидного оружия, в плаще с капюшоном на лице. Парень обошел коридор и выглядывал теперь с другого края, но человек исчез. Нужно быть на чеку. Придя в комнату, Ромэн обхватил голову руками и кружил так, будто потерял всякую координацию, затем плюхнулся на кровать и простонал в голос. Как все запуталось за такое короткое время! Пока он наблюдал за Аей и узнавал её, за ним наблюдала матушка. Предчувствие близкой беды не покидало её, ровно, как и самого Ромэна. Но назад дороги нет, и Ромэн ни за что не поменял бы свой путь, пожелай он избежать проблем.
Короткие встречи до сумерек её мира – это все, что осталось им, если он не научится владеть своей силой, если не решится и встанет на ту сторону – сторону, на которой нет ничего и никого, как казалось, кроме них двоих.
Из послушного и мечтательного юноши, иногда примеряющего на себя роль менестреля, он должен был стать тем, кого хотел бы видеть отец: сурового, свободного мужчину, воина, героя. Вместе с тем, Ромэн задумал не только освободить Аю из магического купола сотворенного мира, но и наказать её обидчика, мужа-чародея. Как добиться своих целей, парень пока еще не знал. И плюс ко всему, деликатная тема волновала его – это матушка. Не сомневаясь, что делает только благо и желает счастья, она, сама того не зная, прорывалась сквозь едва установившуюся сказочную связь.
Глава 9
Весь следующий день, матушка не отходила от постели супруга – тот слег с лихорадкой и очень медленно приходил в себя. Ромэн тоже просидел у него несколько часов, давая матери отдохнуть.
– Сын, – слабо проговорил отец.
– Да, папа, я здесь.
– Я скоро уйду к предкам, – продолжил он, – я не дурак, понимаю, что конец близок. Послушай. Ты совсем взрослый, ты поймешь. Но матери не говори, умоляю!
– Я слушаю тебя папа, и можешь ни о чем не волноваться – я никому ничего не скажу, если ты так желаешь.