Женщина материализовалась у дома Николы, находясь при этом на четвереньках. Окинув взглядом окрестности и не увидев никого из знакомых людей, Иресса с некоторой долей облегчения распласталась на земле в полуобмороке.

Очнулась она спустя несколько часов в темном запертом амбаре, на пыльной постилке из рогожки. Руки и ноги были опоясаны крепким жгутом, тянущимся лишь на полметра.

– Что такое? Что происходит? – Возмутилась женщина. На ее голос тотчас отперся замок и вошел Хозяин.

– Очнулась, ведьма? – Голос Николы был наполнен отвращением и ядом.

– Ты чего, Никол?

– Молчи, тварь! Нагнала на наше село коровий мор, дрянь.

– Что?..

– Молчи, молчи, пока не всадил в тебя кол! – Мужчина был настроен крайне агрессивно и серьезно. – Ты должна кровью смыть свои деянья, нечистое отродье!

Он сплюнул на пол и больно ударил женщину по щеке, затем вышел, не забыв запереть пудовый замок.

Иресса непонимающе хлопала глазами. Сколько же ее не было в реальном мире? Что за это время успел натворить колдун? Где же сестры? Её морок, само собой, уже не действует, так почему в ней видят ведьму?

Слезы и отчаяние еще не настигли сознания, она силилась осмыслить происходящее и не допустить опасного будущего. Коровий мор, значит. Свалить всё на «конкурентку», которая вовремя исчезла, и, вероятно, внушить простым (для него) заклятьем нужные мысли людям. Браво, старик, браво. Просто и со вкусом. Иресса усмехнулась. Будь она настоящей ведьмой, ни жгуты, ни оковы не спасли бы его от возмездия. Однако, это не значит, что Колдун до конца понял всю правду про нее.

Размышления заняли остаток вечера, пока вновь не открылся амбар. На этот раз Никола был не один – пятеро дюжих мужиков-работников пыхтели у него за спиной.

– Взять эту нечисть, – скомандовал он.

Тодор, Михей, Наян, Сеон и Ярой без лишних разговоров подхватили женщину под мышки, перевязали кольцо тяжелого жгута на палку и потянули за собой, не забывая подталкивать её в спину.

С этими мужиками она работала на ферме, обедала за одним столом, рассказывали друг другу байки на вечерней заре, за чаем перед сном, а сейчас они будто не узнают её, искренне подчиняясь хозяину.

Но Иресса была достаточно смышленой женщиной, чтобы понимать абсолютную непричастность и невиновность этих бедных людей. Плакать, стонать и умолять было бессмысленно, это лишь больше раздражало «исполнителей», заставляя причинять дополнительную боль. Она молча шла по холодной земле, мимоходом оглядывая зевак у ворот их фермы. Никто не помнил и не знал ее, читалось в глазах, там была упрямая злоба, презрение. Шли до самой площади, сумерки сгущались, но впереди довольно ярко пылал костер.

Иресса внезапно начала смеяться с явными истерическими нотками в голосе. Толпа отшатнулась в сторону.

– Серьезно? Костер, по-вашему, это спасение?! – И снова захохотала. Это уже слишком. Она не может умереть вот так глупо, по обвинению в «ведьмовстве», к которому всю жизнь стремилась, но которого никогда не достигла бы.

– Как у ведьмы четыре крыла, платье до пола, ой до пола… – затянула вдруг сухонькая старушонка. Иресса узнала ее, конечно, как и всех остальных присутствующих. Матушка Золя, звали её так. Местные считали её праведной и мудрой старушкой, но вместе с тем поговаривали о небольшом умственном помешательстве.

Мужики-конвоиры чуть отодвинули горящий деревянный помост и лихо перевязали ведьму цепью и закрепили на столбе.

Вокруг женщины взвились птицы, они носились с криками в ночной тишине; усилился ветер, ясное небо с луной заволокло тучами. Даже погода взялась доиграть нелепую пьесу её жизни. Иресса уже не могла остановиться. Она хохотала во весь голос, когда жар от пламени начал подбираться к ступням; женщина начала терять контроль.

– Пока ещё жива, пока горит трава… огонь тебе к лицу… Танцуй, Ведьма, танцуй! – Кричала Золя, и люди подхватывали её песню.

Пламя жадно вцеплялось в ноги. Иресса действительно будто танцевала, пытаясь убраться от огня.

– Как у ведьмы четыре крыла и за плечами воздух дрожит

Нынче ей полыхать синим пламенем,

Как она горела во лжи…

Женщина перестала смеяться и начала кричать, чувствуя сильные ожоги. Толпа не унималась, будто в трансе подпевая:

Пока ещё жива, пока горит трава…

Огонь тебе к лицу…

Танцуй, Ведьма, танцуй 1 …

Ливень хлынул стеной, разметав толпу и потушив огонь. Никола не собирался оставлять все как есть, он схватил железный прут у ближайшей кузни и с яростным воплем кинулся на Ирессу.

Женщина невольно зажмурила глаза. Секунда, две, три – смерть не наступала. Ливень не прекращался, сквозь него плохо было видно пространство, он был будто завеса, тяжелая и не проходимая. Никол лежал рядом в обнимку с прутом. Он спал, как и другие зеваки, не разбежавшиеся от ливня. Иресса заплакала, повиснув на цепи, стараясь подогнуть ноги.