Я молча смотрю на то, как она, восторженно толкая эту пламенную речь, прихорашивается, глядя в зеркало.

Сказать или нет? И если да, то как много? Готова ли я поделиться с ней? Не уверена…

— Знаю Абрамова два года и ничего хорошего о нем сказать не могу, ты уж извини, — начинаю расплывчато.

— Ален, на вот свой чай, — она смотрит на меня с каким-то странным выражением лица. В ее глазах мелькает не то сочувствие, не то жалость. — Ты сама говорила, что не их двора ягода.

— Поля ягода, — поправляю по привычке, не понимая, к чему она клонит.

— Да неважно. Там круг иной, понимаешь? Они ж тебя не воспринимают как равную! — выдает Шевцова, участливо поглаживая меня по руке.

— А тебя принимают! — насмешливо хмыкаю я.

— Ну… у меня в отличие от тебя есть хоть какие-то шансы, — жмет она плечом. — Все-таки в моей семье не настолько все печально. Я и работаю-то так, из-за предков только. Кэш карманный зажимают, упыри.

Я знаю, что мама Аллы работает врачом в женской консультации, а папа находится в постоянных разъездах. Вроде как вышки какие-то буровые обслуживает. Обыкновенная семья.

— Ян — человек статуса, — надменно говорит мне она, отправляя в рот круассан с шоколадной начинкой. — Да, он заносчивый, самовлюбленный мажорик. Но его можно понять. Это ж совсем другой уровень. То общество, где он вращается — оно особенное. Элита. Золотая молодежь. Эх…

«Человек статуса». Просто смешно. На ум приходят слова Омара Хайяма: «Чем ниже человек душой, тем выше задирает нос. Он носом тянется туда, куда душою не дорос». Но я молчу…

— Ты сама говорила, что все там такие в этой вашей гимназии.

Не все. Саша Харитонова, Данила, Паша.

— Они ж, как это говорят, — активно морщится, вспоминая, — родились с серебряной пломбой во рту. Вот!

— Ложкой…

— Да неважно!

Ох уж эта ее любовь к фразеологизмам[20]!

— Тачка у него, квартира на Садовом отдельная, денег немерено.

— Папиных? — все же не могу удержаться от колкости я.

— Да хоть чьих, какая разница? — искренне удивляется Алла.

— Шевцова. Я тебе кое-что расскажу, а дальше уже сама думай, — решительно отставляя чашку, заявляю я.

— Ну давай, удиви меня! — звонко звучит ее смех, и я набираю в грудь побольше воздуха.

— В прошлом году к нам в класс пришла новенькая, Дарина Арсеньева. Даша. Красивая очень. Порядочная, милая, светлая, дружелюбно настроенная девочка.

— Божий одуван, короче, — Алла зевает, демонстрируя тот факт, что мой рассказ совсем не вызывает у нее интереса.

— Даша с детства занималась волейболом. Играла настолько хорошо, что ее заметили на юношеском чемпионате. Пригласили в сборную. Так она с родителями переехала в Москву из Новосибирска.

— Бла-бла-бла, — тянется за очередным круасаном, позабыв о том, что вроде как на диете.

— Она хорошая была, Алл, — качаю головой.

— Почему была? — активно пережевывая выпечку, справляется она.

— Потому что связалась с этим твоим Яном! — гневаюсь я.

— Говори почаще, что он мой, — кивает. — Мне это очень нравится. Прям мазь на душу.

— Бальзам. Абрамов умело пускал ей пыль в глаза на протяжении нескольких месяцев. И она сдалась однажды. Да только закончилась история плохо.

— И чем же? — вопрошающе вскидывает тонкую, изящную бровь.

— Ян опозорил Дашу на всю гимназию. Выложил видеоролик в школьную группу, а затем кто-то отправил его и в ютуб…

У меня даже дрожь по телу, когда я вспоминаю тот день. Арсеньева улыбалась, не понимая, что происходит, в то время как все вокруг смеялись над тем, как мастерски Ян развел девочку. Я тот ролик до конца так и не досмотрела. Мне было достаточно начала. Даша танцевала и раздевалась, а дальше… там было что-то очень личное. Ведь именно об этом кричали ее глаза, полные прозрачных слез. Я помню, как горела от стыда и смущения ее кожа. То, как побелевшие пальцы сжимали ремень сумки. И то, как ее трясло, когда она увидела…

— Сама виновата, — ошарашивает меня Алла.

— Что значит сама? — искренне возмущаюсь. — Она любила его. Ты хоть представляешь, каково ей было? Через какой позор пришлось пройти… Поговаривают, что она чуть руки на себя не наложила после. От стыда перед родителями.

Шевцова скептически хмыкает.

— Я никогда не забуду, как Даша, шаг за шагом преодолевая унижение, подошла к нему, стоящему в окружении друзей, бросающих на нее насмешливые взгляды… Глядя ему в глаза она задала только один вопрос: «За что?».