Чувствую, как глаза наливаются кровью. От злости и зашкаливающей внутри ненависти меня просто раздирает.

Решительным шагом направляюсь в их сторону.

Ника, обернувшись к матери, случайно цепляется за меня взглядом. Улыбка тут же сползает с ее лица. В глазах мелькает испуг. Но правда всего на секунду.

— Рома? — удивляется Виталина, ее мамаша. Гнилая насквозь.

Я прохожу мимо нее. Хватаю Веронику за плечи и впечатываю прямо в ту самую стойку, что располагается позади.

— Ты зачем это сделала, дрянь? — ору, сжимая глотку этой твари.

— Роман, немедленно отпусти мою дочь! — ревет ее папаша.

— Понравилось? — губы Грановской расползаются в улыбке, больше похожей на оскал. А в глазах — пляшут какие-то дикие черти.

Я сильнее сжимаю руки. Встряхиваю ее.

— Что ты за человек, Ника? Что ты натворила? — спрашиваю, качая головой.

Как же больно в груди. И в мозгу вспышками все та же картинка.

Г Р Я З Ь Г Р Я З Ь Г Р Я З Ь

— Молодой человек, что вы себе позволяете? — возмущается работница аэропорта.

— Немедленно отошел от нее! — доносится за спиной.

— Зачем. Ты. Это. Сделала?

— Так понравилось или нет? — издевается эта вальтанутая, приближаясь к моему лицу. — Это чтобы ты не забывал, кто она. Я старалась, Ром. Делала это медленно, аккуратно.

— Сука больная, — сжимаю челюсти.

— Марин, вызови охрану.

Люди вокруг переговариваются и наверняка на нас пялятся. А я просто смотрю на Веронику и не могу понять: что, где и когда упустил. Я ведь действительно думал, что знаю ее… Оказалось, что нет.

Меня кто-то хватает сзади. Должно быть ее папаша. Я довольно грубо стряхиваю его руки, хватаю под локоть Нику и тащу ее прочь от толпы. Хочется растерзать ее. Уничтожить. Этот смех еще ее, словно тысячи игл под кожу.

— Роман, в чем дело? — пищит Виталина, едва поспевая за нами.

— Щенок! Да я тебя по стенке размажу! — толкая меня, угрожает тот, кто последние полгода постоянно упоминал о том, что я должен буду жениться на его дочери. Потому что мы, согласно его мнению, идеальная пара.

— Объяснись, Роман! Что за поведение?

— Она девчонку порезала! — тяжело дыша, поясняю я ему. — Ножом.

— Что? — в ужасе переспрашивает Виталина.

— Где он? — дергаю Веронику к себе. — Куда ты его дела?

— Что за чушь ты несешь? — повышает на меня голос Алексей.

— Доставай его, быстро! — стискиваю ее предплечье до синяков. Вырываю из рук рюкзак. Трясу его, не церемонясь.

— Что ты тут устроил, Беркутов-младший? Немедленно прекрати! — возмущается Виталина.

Вытряхиваю все из рюкзака марки шанель, игнорируя навязчивый голос. На пол падает всякая девичья дребедень. Вероника веселится и крутит пальцем у виска.

— Роман, ты… — начинает Виталина. — Леша, что происходит?

Ни черта его нет. Выкинула. Продумала все, стерва.

— Вероника, — обращается к ней отец, но она его будто не слышит.

— Посмотри на себя, Ром. Где ты прежний?! — качает головой она.

— Я не знаю, что сделаю с тобой клянусь! — трясу ее, едва сдерживаясь. — Никогда не прощу тебе этого. Никогда!

Она закусывает губу. Смотрит на меня как-то странно.

— Это все временные трудности, Ром. Мы справимся, я думаю.

— Чего? — я даже замираю от этого ее заявления. Слишком уж большая перемена.

— Рома, я люблю тебя, — ни с того, ни с сего лезет обниматься. Совсем спятила. — Люблю, Ром! Давай я останусь. Поехали к тебе, а?

Эта смена ее настроения не напоминает розыгрыш. Жутковато даже.

— Ты с ума сошла?

Она ведь это несерьезно?

— Я знаю, ты оступился, так бывает, — бормочет полный бред. — Это все ОНА виновата. Но я наказала ее. И теперь все в порядке. она не будет нам мешать.

— Ника, черт побери, о чем речь? — выходит из себя ее отец.

— Ромочка, — виснет Грановская на мне. — Скажи, что любишь меня, и я все забуду.

— Ты ненормальная совсем? — пытаюсь отодрать ее от себя.

— Ника, давайте успокоимся, — паникует Виталина. — Леееш.

— Зачем ты с ней спутался? Зачем, Рома. Зачем? Мы могли бы. У нас бы… — она трясется и выдает одну бессвязную фразу за другой. — Зачем тебе эта грязь?

Г Р Я З Ь

— ЗАТКНИСЬ! — хватаю ее за волосы, но отодрать от себя не получается. Вцепилась намертво.