Сам напросился, честное слово. За то и получил в очередной раз по мордасам.

— Сууука, — гундосит, не очень красиво падая задницей на пол.

— Некогда мне тут с тобой… — закатываю рукав рубашки и собираюсь уходить. Как обычно, наш «недоразговор» ни к чему не привел.

— Лисицыну не трогай, понял? — орет он мне вслед истерично.

— Буду трогать, Князев. Все, что захочу с ней делать буду. Слово тебе даю! — шагая по безлюдному коридору в сторону зала, громко обещаю я.

— Она, с таким как ты, никогда не будет! — прилетает ядовито мне в спину.

— Посмотрим…

Разозлил. И все-таки да, сбить мое настроение в минус этому гавнистому упырю удалось. В зал я возвращаюсь хмурым и сердитым. Пытаюсь отыскать среди присутствующих Лисицыну, но, увы, ее и здесь нет. Как сквозь землю провалилась!

Снова набираю ее, но в ответ — только длинные гудки. Звоню еще раз. А потом еще. И раз на четвертый с удивлением слышу это: «аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети». Вот так номер! Выключила или заблокировала.

— У тебя от гнева аж фэйс перекосило, — слышу хорошо знакомый голос справа.

— Отвали.

— Джульетту свою потерял, что ли?

Я резко разворачиваюсь.

— ГДЕ ОНА? — ору и на него тоже.

— С хера ли мне знать? — жестом долбаного обольстителя вскидывает бровь Абрамов и подносит к губам бокал. Подозреваю, что там ни черта не сок.

Смотрю на него очень внимательно. Вроде по глазам похоже, что не врет. Но я уже никому не верю, честное слово. А ему тем более. Не после того, что он себе позволил!

— Если ты…

— Да ты, Ромео, я смотрю «поехал» капитально, — качает головой. — Она для челяди ничего так конечно, но не прям, чтобы очень.

— Ой, Абрамов, может, хватит уже? — накрываюсь психом я.

— Может, — прищуривается он. — Я еще не решил.

— Тогда смело записывайся на очередной прием к своему стоматологу! — предупреждаю его я, зверея с каждой секундой все больше.

— Ну нет, Ромыч, тогда за дело отгреб, согласен. Но в следующий раз тебе прилетит в ответ, ты же меня знаешь, — скалится дьявол во плоти.

Я стреляю глазами по залу. Улыбающиеся и дрыгающиеся под музыку выпускники сейчас бесят до невозможного.

— Отгреб, потому что поступил как мразь.

— Кто ж знал, что тебя так штырить будет из-за убогой, — насмехается надо мной он.

— Не называй ее так! — стискиваю зубы до скрежета.

— Когда-то ты сам придумал это погоняло для нее, — напоминает мне ухмыляющаяся скотина.

И ведь реально так. Ляпнул однажды при одноклассниках. А они и рады подхватить были. Стремно вышло. Сам-то это слово в своем арсенале почти никогда в отношении Лисицыной не использовал, но вот ребята — с большим удовольствием.

— Так и будешь бесконечно мстить мне за Арсеньеву? — спрашиваю его в лоб.

Почему именно сейчас? Да сам не знаю… Наверное, мое состояние — тому причина. Либо момент настал подходящий.

Абрамов аж меняется в лице.

О да! Уж я-то знаю, как зацепить этого бездушного! Вон даже костяшки пальцев, сжимающих бокал, побелели. Про глаза вообще молчу. Если бы можно было сжечь взглядом — я бы уже превратился в труху и пепел.

— Не думай, что мне не ясны твои мотивы, — прямо заявляю я.

— Причем тут твоя шалава и Арсеньева? — цедит он.

— Шалава — твой Макар. Лисицина — не такая! Все брехней оказалось. Я еще доберусь до него и настучу по башке за небылицы.

— НЕ ТАКАЯ, — тянет Ян насмешливо. — Проверил уже, что ли? Неужто так быстро ноги раздвинула?

Я хватаю его за рубашку.

— Тихо, Беркутов, угомонись, — не моргнув и глазом, произносит спокойно. — Все они НЕ ТАКИЕ. А потом идешь однажды мимо — и вот твоя ненаглядная с лучшим другом зажимается.

— Кретин, — резко отпускаю его, и скулы непроизвольно вспыхивают. Совестно потому что. Нехорошо тогда вышло.

— Я уже не раз объяснял тебе, КАК все было, — устало тру висок. Голова разболелась адски. А еще какое-то неприятное предчувствие покоя не дает.

Случайно цепляю взглядом пеструю, рыжую шевелюру, промелькнувшую в толпе. Харитон. Она-то мне и нужна.

— Пусть в аду горит твоя Арсеньева, — зло гаркает он, оставляя пустой бокал на столике.

— Там она благодаря тебе уже побывала, — замечаю я мрачно.

Абрамов мою реплику никак не комментирует. Пялится в одну точку. Скулы напряжены. Выглядит как статуя сейчас. Не моргает даже.