— Мне так хорошо с тобой, Рома, — решаюсь сказать ему все же. — Так хорошо, что даже страшно…

Глава 84

САША ХАРИТОНОВА

Не спится. Хоть ты тресни. Меня родители вот так же рано вечно в кровать отправляют. В десять. Будто я шестилетка, в самом деле. Мама, конечно, исходя из своих собственных соображений. «Здоровый сон — красота на долгие годы» — это ее девиз по жизни. Она у меня вообще повернута на том, что касается внешности. Причем и ее, и моей.

Кстати о ней… Отправляю ей сообщение, не то тревогу поднимет нешуточную. Получив мимимишный ответ, отсылаю сердечко и выключаю телефон. Пару минут сижу в раздумьях, а затем голые ступни все же опускаются на пол. Залезаю в мохнатые тапочки. Решаю сходить на кухню. Чаю выпить, может? Обычно это помогает мне уснуть.

Встаю и направляюсь туда, где сегодня развернулось настоящее шоу. Сперва драка ни на жизнь, а насмерть, а потом и эпичное фаталити от бабы Маши.

Бедный Беркутов! Могу себе представить его состояние: сначала чуть не пустили пулю в лоб, а затем — и вовсе вырубили тяжелым предметом бытового обихода. Прыскаю. Мне кажется, что некий обряд «посвящения» пройден, и пора Лисицыной сдаваться, ведь судя по всему, Роман настроен весьма решительно.

В зале темно. На носочках пробираюсь до кухни, дабы не разбудить этого бешеного. Его баба Маша вроде как сюда положила.

Захожу на кухню и включаю приглушенный свет. Не так давно мы втроем здесь прибрались. Первозданный вид вернуть, конечно, не удалось, но в целом, итог неплохой. Поднимаю тот самый чайничек, которым вырубили Рому, набираю воды и ставлю его на газовую плиту.

Что за звук?

Подхожу к окну и отодвигаю занавеску. Красотень! Намело… Сугробы гигантские, а снег все сыпет и сыпет, сверкая в свете луны серебристыми искорками. Надо же, какая зима в этом году нереальная, особенно здесь! Прямо глаз радуется, хоть я и люблю лето.

Ага… Так-так. Источник шума найден. Злость свою на дровишках вымещает.

Губы почему-то растягиваются в улыбке. Там, у забора Паровозов, он же Паровоз, он же Илья, лихо орудует топориком. И знаете, есть в этом что-то: метель, ночь и парень, вызывающий крайне противоречивые чувства. Раздетый, в одном свитере, без куртки.

Заболеет же, идиот…

Наблюдаю за ним. Дубасит по пенькам с такой силой, что щепки летят в разные стороны. Ну точно, баба Маша собиралась сама колоть дрова. Видимо, он вместо нее и пошел.

Чайник свистит, вода выплескивается, и я спешу снять его с плиты. Устраняю оплошность губкой, ищу на полке вожделенную коробку с чаем и сахар.

— И мне плесни…

— Хоспаде! Паровозов!

Как он тут появился так внезапно!

— А вроде не из пугливых, — комментирует язвительно.

— Крадешься как мышь полевая, — замечаю недовольно. — Чуть кипяток на себя не пролила!

— Растяпа, — бросает в ответ.

Наливаю чай. Тянет свои загребущие лапы и забирает мою чашку с невозмутимым выражением лица.

— Это мой.

— Сначала мужику положено.

Закатываю глаза.

— Что за бред, — фыркаю, но решаю дальше не возмущаться. Молча беру с полки вторую чашку и завариваю снова. Горячий чай я не пью, и потому, узорчатую, пузатую кружку отставляю в сторону. Илья стоит неподалеку и снова заглядывает в холодильник.

— Опять есть собираешься?

Стреляет в меня колючим взглядом.

— Борщ здесь, если ты его там ищешь, — сообщаю я ему, кивая в сторону плиты. — У тебя свитер в крови, кстати. Плечо.

Опускает взгляд.

— Мать твою, — раздраженно цокает языком.

— Ну ожидаемо.

Не говорит ни слова. Подходит ко мне, отодвигает одним движением в сторону и заглядывает наверх, вытягивая шею. Там на полке у бабы Маши хранится аптечка. Это я заметила, когда марафет наводили.

Илья достает небольшую коробку и направляется к деревянному столу, укрытому расписной скатертью. По пути одной рукой снимает свитер.

Ай-яй.

Ну да, я бессовестно его разглядываю.

Хорош… Глупо отрицать очевидное, верно? Я ж девочка, мне можно поглазеть. Все Л — логично.

Профиль напряженный. Сигарета в зубах дымит. Разматывает пугающе темный бинт. Кровищи опять. Не заживет ведь так! То кулаками машет, то дрова колет.

— Дай помогу, что ли, — отталкиваюсь от столешницы.

Ноги сами к нему несут, вот правда… Ему ж действительно неудобно, а мне несложно.

Да-да, Саша.

Подхожу. Невозмутимо перебираю бутылечки, открываю новую упаковку с бинтами и смотрю на кровоточащую рану.

— А если б в сердце? — качая головой, все же позволяю себе задать этот вопрос.