— Ты хоть понимаешь, как все это выглядело со стороны? — порицающе наседает на меня она.

— Мне вообще по боку…

— А мне — нет! — кричит на всю парковку.

Та еще любительница устраивать шоу, что с нее взять.

— Хорошо, что там в кабинете было всего несколько человек, но знаешь, и этого оказалось достаточно для того, чтобы расползлись слухи!

— Какие слухи, че ты несешь, Ник? — выдыхаю устало.

Она стоит рядом всего каких-то пять минут, а утомила нереально.

Открываю водительскую дверь, давая понять, что наш разговор на сегодня закончен.

— Ром…

Поворачиваю к ней голову, раздраженно цокая.

— Ну что еще…

— Я скучаю по тебе, давай мириться!

Ника лезет обнять меня. Утыкается носом в шею. Мокро. Плачет что ли? Или это просто снег? Ее слезам, если честно, я не особо верю.

— Можно я к тебе приеду? — спрашивает тихо и жмется ближе, невзначай касаясь губами шеи.

— Я у Камиля сегодня останусь.

— А завтра?

— Ник, созвонимся, ладно? — отодвигаю ее от себя.

— Ладно, — недовольно поджимает губы и делает шаг назад.

— Пока, — запрыгиваю в тачку и устраиваюсь поудобнее.

Замечаю Юнусова, широким шагом пересекающего парковку. Очень вовремя, дружище. Пока у Грановской не возникла идея вроде той, чтобы я ее подвез.

Он садится рядом и пристегивается. Правильный до мозга костей, но мне в нем эта черта даже нравится.

— Поехали? — вскидываю бровь.

— Да.

— Скинул хвост?

— Ага, — чешет он подбородок.

Камиль сдавал зачет училке по обществу.

— И как тебя Брежнева оценила?

— На отлично!

— Красава, — отбиваю я пять. Угодить этой вальтанутой удается не всем. — А тема?

— Виды безработицы, — обреченно вздыхает Юнусов. — Фрикционная, циклическая, структурная.

— Все то, что нам не грозит при любом раскладе, — самодовольно хмыкаю я, выворачивая руль влево.

— Сашке спасибо, — глупо улыбается Камиль. — Она как раз накануне объяснила разницу.

— Че за странное выражение лица? — потешаюсь я над ним, прищуриваясь.

— Хорошая просто девчонка, — как-то зажимается и ни с того ни с сего смущается друг. — А у тебя, кстати, что за билет был?

Разговор так мастерски перевел в другое русло. Ну-ну…

— Девиантное поведение, — смеюсь. — Я при желании диссертацию могу на эту тему защитить. Такие экземпляры перед глазами! (Девиантное поведение — поведение людей, не соответствующее общепринятым ценностям и нормам).

— Да, один этот чего стоит, — кивает головой на впереди движущийся автомобиль Абрамова. — Тебя Невзоров зачем к себе вызывал?

— Напомнить в очередной раз про табу, — криво улыбаюсь я. — Не трогать, близко не подходить. Типа я благодарен должен быть. Мол спасибо моему конченому бывшему другу и его папаше, что не раздули скандал. Аж тошнит, откровенно говоря.

Камиль какое-то время молчит.

— Смотри, Ром, осторожнее. Неспроста Ян тебя второй раз покрывает.

— Сам мстить решил. Через папу не по-пацански! — хохочу я, но Юнусов моего веселья отчего-то не разделяет.

Взгляд случайно цепляется за знакомый пуховик. Хотя там от пуховика одно название. Лисицына шагает по тротуару. Пухлый рюкзак на плече. Она, мне кажется, единственная, кто до сих пор все учебники таскает.

Рядом опять этот недоношенный трется. Улыбается во весь рот, чирикает что-то, активно при этом жестикулируя.

— Ром, шлагбаум! — обеспокоенно предупреждает меня друг.

— Гребаный Князев! — едва успеваю притормозить. Эти двое, проходя мимо, косятся в нашу сторону.

— А букет где? — хмыкает Камиль, глядя на Лисицыну.

— В урне где, — зло отвечаю я.

Глава 36

РОМАН

На этот раз звонко смеется он. А я вспоминаю прошлую субботу. Мне надо было прикупить Савелию новый набор Лего. В недавно открывшемся торговом центре, после посещения детского магазина, я и заприметил ИХ. Лисицыну и этого… любителя фарфоровой хренотени.

Они спускались по эскалатору. С четвертого этажа, где находится зал для Лазертага, боулинг-клуб и кинотеатр. Подозреваю, что именно в кинозале они и провели время друг с другом.

Я уставился на них. Аж остановился. Князев держал Лисицыну за руку. И мне это ооочень не понравилось. Едва сдержал в себе порыв подразукрасить кое-кому смазливую мордашку.