— Это сверхмалая автоматизированная оружейная платформа «Кобра-3», — спокойным голосом проговорил Красс. — Сейчас она захватила цель. Не делайте резких движений, если не хотите услышать выстрел.

— Что? — изумлённо выдохнул Карл.

— Двигайтесь очень медленно. А лучше совсем не шевелитесь, — всё тем же спокойным тоном сказал Красс. — Эта система реагирует на резкие движения цели или удаление от первоначального положения более чем на два метра. Крайне эффективная вещь.

— Зачем вы мне это показываете? Опять хотите запугать? К чему всё это?

— Нет, хватит с вас проверок. Это, скорее, для безопасности. И моей, и вашей. Я сейчас зажгу свет, поберегите глаза, — с этими словами Красс нажал кнопку на пульте, и под потолком вспыхнули лампы.

Карл слегка прищурился от яркого света, но тут же впился взглядом в фигуру Красса. За столом сидел человек в деловом костюме, а вместо головы его зиял чёрный как космос провал. Прошла пара секунд, прежде чем Карл понял, что на Крассе надета маска из вантаблэка — материала, полностью поглощающего свет.

Красс поднял руки, подцепил пальцами край маски и потянул её вверх. В сердце Карла тоскливо заныло. Голова закружилась, и мир перед глазами засверкал тысячами огней.

«Нет, нет, нет! Чёрт, нет!» — Карл зажмурился.

— Доброе утро, — прозвучал знакомый голос Зака Айро. — К сожалению или к счастью, но я и есть Красс.

Это имя хлёсткой плетью ударило Карла и привело его в чувство.

— Я не верю, — он мотнул головой и посмотрел на Айро. — Вы уже схватили Фьюри, да? Это такой розыгрыш?

— Господин Гроссман, шутки сейчас неуместны. И, кстати, отдайте диктофон. Я его взял под честное слово, и должен вернуть. Только двигайтесь медленно. Очень медленно.

Карл вынул из кармана диктофон и положил на пол, повинуясь жесту Айро. Чуть двинул ногой, и записывающее устройство отлетело в сторону, ударившись о ножку стола. Смотря как министр поднимает приборчик и аккуратно протирает его от пыли белоснежной салфеткой, Карл медленно приходил в себя.

— Отключите свой прибор, я из-за него не могу сдвинуться с места! — стараясь сохранять спокойный тон, потребовал Карл.

— Не могу, пока не буду уверен в вашей дальнейшей лояльности. Мы же партнёры.

— Какие, к чёртям, партнёры?! Вы меня использовали! — Карл едва сдерживался, чтобы не кинуться на своего начальника.

— Ну что вы, отнюдь. Это было обоюдовыгодное сотрудничество. Как и прежде, я не отказываюсь от своих слов и обещаю вам чистую репутацию и кресло министра. Своё место. Поверьте, ждать осталось недолго.

— На кой мне это чёртово кресло? Чтобы вечно быть марионеткой у вас в руках?

— А что вам остаётся? Давайте вместе подумаем, — Зак подался вперёд, положив руки на стол. Он стал загибать пальцы, — первый исход — броситься на меня и быть убитым.

Карл мельком взглянул на безмолвный приборчик рядом с Айро.

— Второй, — продолжил министр, — обмануть меня, согласившись на сотрудничество, а затем убежать подальше. Вариант, честно говоря, плохой. Я не настолько глуп и самонадеян, чтобы отпускать на все четыре стороны того, кто знает слишком много. Вас поймают за взяточничество, содействие нарушению Тиорской зоны и заказ на установку запрещённых чипов в головы граждан ССП. Хотя, честно говоря, вместо этого проще и надёжнее вас убить. Третий — попробовать очернить меня и передать в руки полиции как изменника. Тоже не лучший способ. У меня репутация отличная. А на вас, повторюсь, множество преступлений, по сравнению с которыми инцидент в Гамбурге покажется сущей безделицей. Против вас — факты и документы, против меня — лишь ваши слова и домыслы.

Карл слушал Айро, и в груди его клокотала ненависть. Он с трудом сдерживался, чтобы не вцепиться в горло своему начальнику.

— Наконец, четвёртый вариант, — Айро откинулся на спинку кресла, — продолжение сотрудничества. Да, у меня на руках вся ваша подноготная. Шаг в сторону, и сработает один из предыдущих вариантов. Но подумайте о своей семье, Карл. Вы хотите, чтобы жена и сын остались без кормильца? Включите логику: лучше быть живым министром, чем мёртвым замом.

Айро слегка усмехнулся своей шутке. Карл дёрнулся вперёд. Оружейная система на столе угрожающе запищала, предупреждая свою цель о слишком резких движениях. Даже это смертоносное оружие оказалось человечнее, чем его владелец. Задыхаясь от ярости, Карл ничего не мог сделать. Он оказался заложником своей собственной глупости и алчности. Но что, если попробовать договориться?

— Вы забыли вариант, когда я ухожу из политики, навсегда уезжаю куда-нибудь далеко, быть может, в колонию, и молчу обо всём, — сказал он.

— Это не рассматривается. Здесь для меня нет никаких гарантий, что однажды вы не сболтнёте лишнего на хмельной вечеринке. Повторюсь: в этом случае к концу дня вы будете лежать в канаве с пулей в голове. Мне не нужны проблемы.

— А если я пообещаю молчать? Мы можем договориться. Я вам заплачу!

— У вас нет ничего, чем вы смогли бы выкупить свою жизнь. Гроссман, признайтесь себе, в конце концов: вы проиграли партию. Выбора у вас нет. Если, конечно, не собираетесь погибнуть геройской смертью.