— Локи, отставить разговоры! Соблюдать инструкции! — рассерженно заорал в эфире лейтенант Стил. — Колд, какого хера заложники еще не в машинах? Прийти наподдать тебе под зад, или как?!

Среди заложников, тем временем, выискался еще один персонаж, привлекший к себе внимание. Худощавый мужчина средних лет с пронырливым кроличьим выражением лица, до этого несколько минут обескураженно озиравший окружающие нас разбомбленные и горящие здания, обгоревшие трупы на улицах и спешно семенящих в сторону сарая людей с мешками на головах, вдруг воскликнул голосом, полным негодования и ярости:

— Что за черт?! Это что, ваша работа?! Вы что, уничтожили целый поселок и убили всех этих людей только для того, чтобы?.. Господи! Поверить не могу!

— Вот тебе и благодарность, — пропел Локи, повернувшись ко мне и иронично кивнув на негодующего мужчину. — Давайте закинем его обратно в подвал, можно?

— Это чертов журналист! Дерьмо собачье! — ругался в эфире Стил. — Да тащите их уже в машины наконец!

Журналист успел несколько раз переспросить, из какого мы подразделения и что здесь произошло, прежде чем легионер из отделения «Сильвер» мягким на первый взгляд движением положил огромные ручища на его тощие плечи и потянул в сторону джипов с такой легкостью, будто мужчинка вообще ничего не весил.

— Да по какому праву?! Куда вы меня тащите?! — артачился тот, словно полоумный.

Тут-то это и произошло. По счастью, я был настороже. Происходящий вокруг бедлам, привлекший к себе так много внимания со стороны сержанта, ни на миг не ослабил мою бдительность. Я даже палец не отводил далеко от курка. Мой мозг был четко запрограммирован на выполнение задачи, назначенной отделению «Бронза» — контролировать периметр. Именно это и позволило мне среагировать максимально быстро.

Дверь подвала пылающего одноэтажного здания, в котором, по нашему разумению, никого живого давно не могло быть, распахнулась в тот самый миг, когда журналист пытался напомнить волокущему его легионеру о своих правах и о каких-то Женевских конвенциях. Из черного дыма вынырнул силуэт человека в потасканном блеклом камуфляже, зеленом в крапинку, с красным платком на лице и автоматом в руках. Понятия не имею, как он все это время оставался живым в помещении, охваченном пожаром, оставаясь невидимым для приборов, реагирующих на тепло человеческие тела.

Я знаю лишь одно — мне понадобилось менее секунды, чтобы поднять оружие, навести прицел в центр его корпуса и нажать на курок, а затем повторить это движение еще дважды. Гиперзвуковые пули пробивали тело, почти не теряя своей колоссальной скорости, не причиняя видимых увечий, за исключением хирургически аккуратных входящих и выходящих отверстий, одно напротив другого, соединенного тоненьким тоннелем, прорезающим ткани, рассекающим кровеносные сосуды, проходящим сквозь внутренние органы. Сержант был прав. В этом не было ничего эффектного. Это было обыкновенное убийство, простое и эффективное. Человек с автоматом был мертв еще до того, как его тело грузно повалилось на песок. А я утратил к нему интерес еще раньше, зафиксировав обостренным «Валькирией» снайперским зрением, что нанесенные раны абсолютно летальны.

Движение началось по левую руку от меня. Один из силуэтов с мешком на голове, плетущийся ранее с обреченно опущенной вниз головой, неожиданно воспрянул. Оттолкнув от себя легионера из группы «Сильвер», отвлекшегося на стрельбу у себя за спиной, силуэт отчаянно рванулся в мою сторону. Я навел на него прицел, но уже через несколько шагов ничего не видящий вокруг себя человек споткнулся, упал прямо в песок и скрючился в позе зародыша, ожидая, похоже, когда на него обрушится град ударов. Или?!

— Граната! — крикнул предостерегающе боец из «Сильвера» в тот же миг, когда все мы услышали характерный щелчок выдергиваемой чеки.

Среди заложников прокатился вопль ужаса. В ту же секунду легионер из моего отделения, Дир, словно хоккеист, с разбега налетел на пытавшегося подняться камикадзе и мощным ударом приклада по голове отбросил его на добрый метр прочь. Мешок спал с головы, открывая всем лицо чернокожей девушки с грубыми простецкими чертами, ошеломленными от полученного удара глазами и большим кровоподтеком на щеке. Однако я не смотрел на это лицо, ничему не удивлялся. Ноги сами собой несли меня вперед, к маленькому металлическому предмету, оставшемуся на песке после того, как Дир смел в сторону оставившего его человека. На ходу нагибаясь, правой рукой я крепко схватил холодный гладкий предмет с земли, сделал быстрый разворот, словно метатель ядра на соревнованиях — и запустил свою ношу очень-очень далеко в сторону западной оконечности поселка. Я не знал, хватит ли у меня времени — действовал машинально.

Оказалось, времени хватило. Прошло не менее двух секунд, прежде чем «лимонка», превратившаяся в маленькую точку где-то высоко в небе метрах в шестидесяти от нас, наконец разорвалась, подобно праздничному фейерверку. С криками ужаса заложники повалились в песок или скрылись за спинами легионеров. Я оставался стоять прямо. Расстояние было уже слишком большим, чтобы кого-то из нас могли достать осколки наступательной гранаты. До нас могли бы еще достать осколки оборонительной гранаты, но поверхность у той была бы шероховатой, а не гладкой, а у гранаты у меня в руке — была гладкой.

— Черт возьми! — позабыв о своей набожности, приобретенной, видимо, во время сидения в подвале, со смесью ужаса и восторга орал мужик из «Глобал Секьюрити». — Ты спас нас! Спас нас всех!!!

А журналист все продолжал орать о своем, как бы не поняв, что он только что был на волосок от смерти:

— Скажите ему прекратить! — кричал он, тыча пальцем в Дира, который хладнокровно и сильно колотил прикладом террористку, отчаянно пытавшуюся отползти и закрыться от него руками. — Это же женщина, вы что, озверели?!