– А поспокойней что-нибудь есть?

– Есть еще одно, из камчи. Но леди пошила его, когда лорд был в отъезде, и ему оно не понравилось.

– Почему? Слишком откровенное?

– Что вы, миледи! – Бет выглядела до крайности шокированной. – Леди Маргарет была скромницей. Лорд сказал, что это платье больше подобает монашке, чем знатной даме.

А вот это уже интересно.

– Показывай.

Лорду, значит, надо поярче? Пусть попугая заведет. Или павлина.

Бет достала из сундука платье. Не синее и не серое, сложного переливчатого цвета. Плотный шелк, по полотну которого вились то ли травы, то ли цветы. К такому и украшения не нужны, оно само по себе украшение. Достаточно будет серебряного шитья на манжетах и подоле нижней рубашки, которая будет выглядывать в прорези рукавов и мелькать из-под юбки – есть такое? Бет подтвердила, что есть, мигом продемонстрировав. Как раз под это платье шилось, и тоже ни разу леди не надела. Да, у леди Маргарет, упокой господи ее душу, был вкус. Жаль, что она умерла. Похоже, муж и правда ее любил, если не отправил в монастырь, когда стало ясно, что наследника она не родит. Всем было бы лучше. И мне тоже…

Да, узорчатый шелк, вышивка на рубашке. Плюс рыжие волосы, которые будут контрастировать с этим платьем, жемчужно-серо-голубым. В нашей реальности я бы их распустила и чуть подвила, на здесь простоволосыми не ходят. Значит, надо сделать две косы полукругом у висков, чтобы было видно. И жемчужные шпильки. Все. На первый взгляд просто, но куда эффектней, чем россыпи драгоценностей. Разве что кольца добавить. К этой белой нежной коже – у меня никогда не было таких холеных рук – пошло бы серебро. Но вряд ли у лорда оно есть.

– Лорд вряд ли одобрит… – сказала Бет.

Лорд пусть хоть перья в хвост вставляет. Себе. А я буду одеваться так, как считаю нужным. Это платье – дорогое и явно не повседневное, нищенкой на фоне остальных я выглядеть не буду. Остальное его не касается.

– Лорд велел прислать тебя за драгоценностями. Но не уточнил, когда именно.

– Миледи, он меня убьет.

Блин! Я-то могу куролесить, сама нарвусь, сама и отвечу. А девчонке в самом деле может прилететь ни за что. Нехорошо будет ее подставлять. Убить не убьет, конечно, но если нерадивых слуг здесь воспитывают так же, как непокорных дочерей…

– Хорошо. После того, как меня разбудишь, пойдешь к нему и скажешь, что я выбрала серое.

Надеть чулки, пару рубашек и платье я могу сама, пока она бегает. Не будет же он меня силой вытряхивать из него? Или будет?

Я вздохнула. Потерла бок, ойкнув, обругала все ржавые иголки на свете. Позволила Бет укрыть меня одеялом. Закрыв глаза, зачем-то пробормотала «на новом месте приснись жених невесте», рассмеялась сама над собой и все-таки заснула.

Приснился птеродактиль.

Сиеста оказалась плохой идеей – проснулась я с чугунной головой. Странно, дома я перехватывала хотя бы полчасика сна, едва появится возможность, и давно привыкла ложиться и вставать в любое время. А здесь, вот… Точно вареная вся. Пришлось несколько раз плеснуть в лицо водой, чтобы прийти в себя.

Бет подала свежую рубашку и платье, умчалась за лордом. Я подвязала чулки под коленом, вздохнула, вспомнив те, что у нас лежали в любом магазине: прозрачные, с кружевным верхом и силиконовыми полосками. Здешних мужчин они бы сразили наповал. Впрочем, их бы много от чего кондратий хватил… Оделась – всю жизнь без камеристки как-то справлялась, и сейчас ничего трудного, чай не корсет со шнуровкой на спине. И села расчесывать волосы: косу в любом случае следовало переплести после сна.

Лорд снова влетел через ту дверь, что вела в купальню – поленился по коридору оббегать, рванул напрямую. Двигался он так же стремительно, как и всегда – и не скажешь, что ребра сломаны. Аж завидно, я-то до сих пор чувствовала себя сонной мухой.

– Снимите это немедленно! – отчеканил он не терпящим возражений тоном.

Сонная одурь слетела мигом.

– Нет! – Я продолжала водить гребнем по волосам. Успокаивает. И есть чем в морду запустить. Хотя опять увернется, он от мечей и магии привык уворачиваться, что ему какой-то гребень… Зараза!

Артур тоже постоянно указывал… «Надень то платье, посексуальней. Мне нравится на тебя смотреть… И каблук маловат, в тех шпильках у тебя просто офигительные ножки». Я старалась, дура, даром что в «тех шпильках» пришлось оставаться на ногах часа четыре кряду. Хватит. Поумнела с тех пор.

Лорд шагнул ближе.

– Все дамы наденут яркое. На их фоне вы будете выглядеть монашкой.

– Мне все равно.

В самом деле все равно. Есть в этом даже некое извращенное удовольствие – нет ничего хуже, чем, придя в вечернем платье, скажем, на свадьбу подружки, обнаружить на соседнем стуле девицу в джинсах.

– Мне не все равно. – В его голос прорвалось раздражение. – Скажут, что я не могу одеть свою жену так, как подобает моему и ее положению.

Так я и думала. Ему самому плевать, что на мне надето. Надо соответствовать. Вот только женщиной-украшением, женщиной-подтверждением статуса я уже была, и мне не понравилось.

– Если вам больше нечем померяться с другими мужчинами, кроме нарядов ваших дам, – ядовито произнесла я, – заведите себе другую куклу и самоутверждайтесь сколько хотите. А меня избавьте от этого. Я в состоянии сама выбрать из своих платьев то, что нравится мне.

Он мгновенно оказался рядом, схватил меня за руку, сдергивая с табуретки.

– Вот только у вас нет своих платьев, – прошипел лорд. – Здесь у вас нет ничего своего. И поэтому вы наденете то, что велю вам я.

Кажется, я зарычала. Не знаю. Не знаю, как сумела выдернуть руку. Весь мир сузился до его темных от ярости глаз.