— Димитрис, ты должен приехать ко мне домой, — перебил меня Ленц. — Сегодня, если хочешь. Я расскажу тебе все, что я знаю. Я сейчас нарушаю очень строгие служебные инструкции, но ты их сын, и гори оно все ясным пламенем, я не могу утаить от тебя то, что знаю. Приезжай!

— Хорошо. Ты сейчас там?

— Нет, я вернусь со службы в десять, может быть позже. Руби встретит тебя.

— Хорошо. Я буду у тебя в десять, — словно робот, ответил я.

— Крепись, парень. Ты должен быть сильным.

— С-спасибо, — промямлил я, отключая коммуникатор.

Пакет с творогом едва не выпал у меня из рук, словно все силы внезапно оставили меня. Все, что я только что услышал, не имело никакой логики, напоминало чистый вздор. Я принял бы это за дурацкий розыгрыш, если бы мог предположить хоть малейшую вероятность того, что Роберт способен шутить с такой темой. Это не может быть правдой… просто потому, что не может.

— Я уже и думать об этом забыл. Совсем забыл о них, Джен, — тихим, опустошенным голосом произнес я в пустоту, не в состоянии оправиться от изумления, и потому не проявляя никаких видимых эмоций. — В сущности, я ведь понимал, что это так. Догадывался, хоть и не имел точной информации. Но одно дело — догадываться, и совсем другое —…

— Что ты говоришь?! — переспросила девушка без особого интереса, не отрываясь от своих занятий.

— Роберт, — ответил я едва слышно. — Он нашел их. Моих родителей.

Через секунду дисплей, транслирующий ток-шоу, исчез. Девушка, поднявшись с дивана, недоверчиво уставилась на меня — ей, как и мне, сложно было выбраться из того размеренного тембра жизни, в котором мы крутились, как белки в колесе, чтобы воспринять невероятную информацию.

— Что ты сказал? — переспросила она.

— Он нашел моих маму с папой. Их обоих, — отчеканил я обрывки фраз, которые услышал.

— Они живы? — глаза Джен поползли на лоб.

Сжав губы, я отрицательно покачал головой. Произнести что-то большее я просто не мог.

— О, Боже, — в глазах девушки появились ужас и жалость. — О Боже, мне так жаль.

— Я ведь знал это и раньше, — прошептал я. — Понимал, что если прошло так много времени, а они не дали о себе знать, то это не может означать ничего другого. Но все-таки… это… я даже не знаю, что сказать… А что, если это случилось после того, как я?.. Нет. О нет, только не это!

— Как он узнал это? Откуда?

— Сказал — ни для телефонного разговора, — я лишь покачал головой. — Он поведал мне все это под строжайшим секретом. Видимо, получил информацию по каким-то своим источникам.

— Ты собираешься ехать к нему прямо сейчас? Не подождешь до завтра? — осторожно приблизившись ко мне, спросила Джен.

Я поднял на нее взгляд, и она сразу же поняла, что сморозила глупость. Предположение отложить выяснение до завтра показалось мне в этот момент столь же странным и бессмысленным, как события, происходящие в любимых вечерних шоу Джен. Сдержанный, деловитый голос Роберта Ленца неожиданно вернул меня из одной Вселенной, в которой я счастливо существую, отрешенный от всех событий своего прошлого, в другую — Вселенную, где это прошлое навалилось на меня и раздавило своей тяжестью.

— Я, наверное, поеду с тобой, — заявила Джен, с тревогой следя за моим выражением лица.

— Нет, не стоит, — покачал головой я. — Со мной все нормально.

— Конечно же, нет! — запротестовала она. — Ты бледный как простыня. Сейчас я принесу тебе воды.

Я не был уверен, любила ли меня Джен по-настоящему, но она, во всяком случае, все-таки хорошо меня знала и смогла поддержать. Пока я, совершенно потерянный, бесцельно бродил по комнате, держа в руках стакан с водой, девушка успела спешно одеться и подкраситься, не переставая при этом обращаться ко мне, стараясь вывести меня из ступора и забить голову какой-то информацией.

— Джен, в самом деле, не стоит тебе туда ехать, — немного придя в себя, произнес я, остановив девушку, которая уже собиралась обуваться. — Роберт просил меня, чтобы все это осталось в тайне. Не знаю, обрадуется ли он, что мы приедем вдвоем.

— Роберт должен понимать, что у нас с тобой не может быть никаких тайн.

— Да, наверное, но все-таки, пожалуйста, останься. Я не буду там долго. Узнаю все, что он хочет мне сказать, и вернусь, — заверил я, натужно улыбнувшись.

— Я буду беспокоиться за тебя. Под воздействием сильного стресса человек может вытворить все что угодно. В такие минуты тебя нельзя оставлять одного, — заявила Джен то, что, наверное, прочитала в какой-то из своих медицинских книг.

— Эй, я довольно неплохо умею держать себя в руках, — заверил я девушку, взяв ее за плечи и чмокнув в лоб. — Я же практически коп.

— Димитрис!

— А? — я поднял на нее глаза.

— Как бы это не случилось, ты не виноват в этом, слышишь?! — назидательно отчеканила Джен. — Не вздумай винить себя в том, что произошло. Ты меня понимаешь?!

— Да, конечно, — кивнул я отстраненно.

Она не могла не понимать, как мало будут значить для меня эти слова, если окажется, что… Нет. Я просто не могу позволить себе думать об этом. Не сейчас. Если выяснится, что родители погибли из-за того, что я сделал в прошлом году, если окажется, что я фактически убил их своим дурацким поступком на Олимпиаде, то я — конченый человек. Я никогда не смогу простить себе этого. Это будет для меня практически равносильно смерти.