Но как-то же надо искать одноклассника.

Ладно. Не станут ведь на неё бросаться с порога. Девочка поглубже вздохнула и подошла к двери напротив. Только она занесла руку для того, чтобы постучать, как замок вновь тряхнуло. Не так сильно, как раньше, но всё ещё ощутимо.

– Да какого фига-то?! – приглушённо донеслось из-за двери. Ну, вот он и Сашка!

Аня выдохнула и постучала. Сперва повисла пауза, но затем раздались шаги. Щёлкнул замок и на пороге появился Никонов в своём белом камзоле и плаще. Всё-таки Аня никак не могла понять, украшает её одноклассника это средневековая одежда или делает смешным.

Сашкины белесые брови поползли вверх:

– Святая? А ты чего здесь? Мама… Вит же сказала….

– И мне сказала, – кивнула Аня, не дослушав. – Только мне очень нужно с тобой поговорить. А тебе не хочется самому узнать, как там, в нашем мире?

– Ннуу… да. Да, заходи, – видимо, Никонов решил, что раз уж одноклассница пришла к нему, значит, это не так уж и запрещено.

Большая, на удивление светлая, сводчатая комната, откуда можно было выйти в соседнее помещение или на резной балкон, походила убранством на Анину комнату. Только была побольше и без рыжих белькарьих шкурок.

За перилами балкона, на фоне свинцового неба, о чем-то шумели припорошенные снегом ели и сосны. Из-под нетронутых сугробов там и тут робко выглядывали кусты с подмёрзшими, не успевшими опасть листьями.

В комнате, отличавшейся от пейзажа лишь переливчатыми стенами, стояла кровать с балдахином, укрытая белым коротким мехом, на сей раз неизвестно чьим. Огромная прозрачная шахматная доска с искусно вырезанными и раскрашенными фигурами в половину человеческого роста, такой же негорящий камин. В углу подпирали стену всамделишные доспехи, и прятался маленький столик с тарелкой, полной сладостей. Узкий стеллаж с книгами выглядел тут чужеродно.

– Тебе разве тут не холодно?! – спросила Аня первое, что пришло в голову.

– А тебе? – вернул вопрос Никонов.

Девочка прислушалась к ощущениям:

– Ннет…

– Ну, вот и мне – нет. Это всё магия нойты. Пока ты в Нордлиге, холода не почувствуешь.

Сашка не удосужился предложить Ане сесть, впрочем стульев или кресел в комнате всё равно не было, и девочка самовольно умостилась на краешке кровати. Никонов тоже глянул было на своё спальное место, но в итоге по-турецки уселся перед шахматной доской.

С чего бы начать? Не скажешь же прямо в лоб: «Саш, ты знаешь, ты умер и теперь Вит хочет убить тебя ещё раз». Не поверит. И Аня бы тоже не поверила.

– Эмм… Ни… Саш… – как-то непривычно было называть одноклассника вот так, по имени, но и по фамилии же не в тему, – а чего ты Вит мамой называешь? У тебя ведь другая мама.

Вопрос всплыл из подсознания спасительной субмариной.

– Я помню, – кивнул Никонов серьезно. – Правда, не очень чётко, как на старой фотографии. Но ведь нойта… ну, хорошо ко мне относится. Научила колдовать, прикинь? Я теперь её наследник. Могу целой страной управлять! У меня есть всё, что захочу…, ну, кроме друзей, конечно. Но я ещё столько тут не посмотрел, что пока мне и так интересно. И школы тупой нету – учить ничего не нужно, домашки делать, сдавать.

– И компьютера, – не удержалась Аня.

– Ну, да… – вздохнул бывший одноклассник, – компа не хватает. Но я тут сам могу путешествовать и даже сражаться, если захочу, или там напасть целой армией. Даже гоночки тут есть. Правда, на санях… но тоже ничего. И это не чувак на экране, а я сам могу.

– А по родителям ты что, совсем не скучаешь? – Аня представила, что никогда больше не увидит маму, и к горлу тут же подкатил ком, а глаза наполнились влагой.

– Скучаю, – признался Сашка, – но она обещала, что я смогу их навещать.

– Это во сне, что ли? – нахмурилась Аня.

Сашка её вопрос проигнорировал:

– А если надоест, я могу вернуться.

Аня чуть не поперхнулась:

– Погоди, как это? Нам же сказали, что ты упал с шестого этажа на Заводской. Это где дом новый строился, а его потом забросили. Мы туда с ребятами ходили, там цветы лежат… и следователь в школу приходил…. Да и Вит тоже говорит….

– Да чё за бред-то? Не падал я, – не очень уверенно произнес Никонов. – Ну, помню, как поднимался по лестнице. Ма… Вит меня звала. Помню, как вошёл в зеркало. И… я летел…, но не падал. Потом, правда, отрубился, и мне снился какой-то стрёмный сон про окровавленного мужика, но я же очнулся. Вот я! Жив! – он похлопал себя по груди в доказательство. Потом опустил глаза, будто пытаясь что-то сообразить или вспомнить.

Аня только с сожалением пожала плечами. Ну, правда, что ещё она может сказать, если одноклассник и впрямь сидит перед ней вполне осязаемый?

Никонов поёрзал и вновь поглядел на девочку:

– Да ну, не мог же я умереть! – в глазах бывшего одноклассника читались растерянность и страх.

Повисла неловкая пауза. Наконец, Аня опустила глаза:

– Мне нойта сказала, что заменила тебе сердце, иначе ты не смог бы жить. А когда я спросила, если принесу ей то, что нужно, отпустит ли она тебя, она ответила, что раз ты умер в нашем мире, то обратно вернуться уже не сможешь.