— Ты уже не сердишься на нас? — спросила Урса. — Почему ты такой милый?

— Я всегда милый.

— Не всегда.

— Закрывай глазки. — Гейб положил руку ей на плечо, и через минуту инопланетянка уже спала крепким сном. Услышав ее ровное глубокое дыхание, Гейб жестом указал Джо на дверь. Они вышли во влажную духоту ночи.

— Давай я отвезу тебя домой, — предложила Джо.

— Нет, я лучше пройдусь.

— Чтобы потратить избыток энергии, вызванный первым поцелуем?

— О, тогда мне пришлось бы пройти не меньше пятидесяти километров.

— Да и мне тоже… Пожалуй, тут поможет маленький поцелуйчик на сон грядущий, — лукаво пробормотала Джо, обвила руками его шею и прильнула губами к его губам.

— Нет, стало только хуже. — Он притянул Джо к себе, глядя куда-то ей за спину. — Как странно! Кажется, я полюбил этот дом, а ведь раньше всегда его ненавидел. Знаешь, я не появлялся здесь много лет. Впервые приехал, когда ты попросила привезти яйца.

Джо слегка отодвинулась:

— Почему же ты его так ненавидел? Мне казалось, вы дружили с семьей Кинни.

— Вообще-то нет.

— Но ты рассказывал, как вы с Джорджем Кинни изучали водных насекомых.

— Это правда.

— Ну и твоей маме он явно нравится. Значит, это твой отец его не жаловал?

— У папы и Джорджа были уникальные отношения, колебавшиеся от ненависти до любви.

— Это почему же?

— Как тебе объяснить… Артур — мой отец — несомненно обладал могучим интеллектом, но во всем хотел быть первым. Всегда оставлял за собой последнее слово… Джордж тоже интеллектуал и вполне уверен в себе, но никогда не лезет вперед. Не знаю, какой он сейчас, но раньше… когда я был ребенком, мне казалось, что Джордж Кинни владеет всеми тайнами вселенной, но слишком отрешен от жизни, чтобы рассказать о них людям.

— Тихий омут?

— Вот именно, и эта тихая уверенность не давала Артуру покоя. Отец часто пытался вывести Джорджа из себя, нападал, язвил, маскируя под шутку болезненные уколы. Называл его «сборщиком клопов»: мол, Джордж дурью мается, в то время как он, Артур, двигает вперед литературу.

— О, бедный Джордж!

— Не стоит его жалеть. С него все язвительные отцовские замечания скатывались как с гуся вода. Джордж искренне смеялся его шуткам, и в результате Артур сам начинал выглядеть полным придурком. Как-то так получалось, что Джордж всегда побеждал в их словесных перепалках. Или, например, когда приходили гости, Артур без конца рассказывал интересные истории, сыпал анекдотами, а Джорджу достаточно было сказать пару фраз, чтобы все сразу потянулись к нему.

— То есть ему не требовалось зарабатывать авторитет.

— Точно.

— Из-за этого твой отец и Джордж рассорились?

— Они были лучшими друзьями до самой папиной смерти.

— Ну почему же тогда ты ненавидишь этот дом?

Гейб, нахмурившись, смотрел в лес.

— А ты видела старое кладбище на границе наших участков?

— Кладбище? Нет, а что, там живут привидения?

Губы Гейба сложились в неприятную усмешку.

— Можно и так сказать…

— И что же это за привидения?

Усмешка пропала.

— Возьми фонарик, Джо. Я покажу их тебе.

21

Джо падала с ног от усталости, но не могла отказаться от возможности выяснить причину странных перемен в настроении Гейба. Удостоверившись, что Урса сладко спит и не готовит новый побег, она схватила фонарь и вышла наружу.

— Иди за мной, — сказал он, направляясь к лесу. Мишка промчался мимо Джо, виляя всем телом от восторга, что его взяли на прогулку.

Гейб шел по левой стороне подъездной дорожки, подсвечивая фонариком кусты.

— Давненько я здесь не был… Ага, нашел! Кажется, нам сюда. — Он шагнул в густую придорожную поросль, протиснулся сквозь кусты и углубился в лес. Джо с трудом следовала за ним. Впрочем, в чаще бурелома было меньше, и двигаться стало легче.

— Во время учебного года мы с родителями приезжали сюда по крайней мере раз в месяц, — пояснил Гейб через плечо. — И большую часть лета тоже проводили здесь. Правда, Джордж и Линн, его жена, приезжали реже, но все равно, когда я был маленьким, мы постоянно общались.

После короткой паузы он продолжил:

— Когда мне было лет одиннадцать, я заметил, что мама и Джордж в разговоре частенько используют потайные словечки. Начинала всегда мама: ее кодовыми словами были «любовь», «надежда» и все производные от них.

— Я что-то не поняла. Ты к чему клонишь?

— Например, мама говорила: «О, надежда всегда умирает последней» — в ответ на какую-нибудь реплику Джорджа, или: «Посмотри на этот закат — в него невозможно не влюбиться».

— Да, странно, — заметила Джо.