— Да, — кивнул он, — но это заслуга Нольвен и Маэлин. Девчонки боролись с дикой магией — при помощи своих маленьких помощников, но все же. Мне же было совершенно безразлично, что будет с этими книгами.

— Тебя можно понять, — тихо сказала я.

— Думаешь? Но, вообще, я не из-за этого пришел. Эйлин, не выходи пока в город. Мои люди ощутили нежелательное внимание. Не думаю, что это твой бывший муж: должен же у него быть какой-то инстинкт самосохранения? В общем, замок велик, здесь есть большой сад. Я прикажу найти для Деми учителей, а ты…

— У меня есть работа, — мягко напомнила я.

— Тебя будет сопровождать Дориан или я, когда у меня будет время, — кивнул Гел. — Арлетт уже спрашивала о твоем здоровье. Впервые наблюдал, как нашего довольно жесткого экспериментатора тянет в две противоположные стороны. С одной стороны — она искренне тебе сочувствует и хочет, чтобы ты полностью восстановилась после пережитого. А с другой — она бы рада вытащить тебя на работу.

— Я готова.

— Ты не обязана, — добавил вдруг Моргелин. — Работать, я имею в виду.

— Мне нравится, — дипломатично произнесла я.

— Позволишь показать тебе сад?

— Да, только выберу историю для Деми, — я кивнула на полку, — не могу определиться. Столько всего.

Моргелин улыбнулся и шагнул чуть в сторону, после чего достал весьма и весьма увесистую книгу:

— Я бы советовал прочесть наши сказки. Их читали все дети, и Деми будет проще завести друзей, если она будет понимать, в кого они играют.

— Спасибо. — Я протянула руки, но он покачал головой.

— Донесу, она довольно тяжелая.

Говорить о том, что моих невеликих сил хватило бы на левитацию, я не стала. Зачем? После такого подвига мне бы только и осталось, что вздыхать да жаждать вечернего отдыха. И Гела бы обидела, отвергнув его помощь.

— Тебе все нравится?

— Что? — растерялась я.

— Все. В смысле, замок и Сагерт.

Кажется, Моргелин не знал, о чем еще со мной можно поговорить. Неужели я настолько скучная? Или…

Присмотревшись, я вдруг различила в окружающей его силе бледные пятна.

— Ты только что колдовал, — выдохнула я. — Что-то мощное! Почему ты не пошел отдыхать?

А он просто посмотрел на меня и улыбнулся.

— Так, может, я сейчас отдыхаю? Эйлин, мне приятна твоя забота, хоть и непонятно, как именно ты догадалась…

— Так это же видно, — оторопела я и рукой показала на обесцвеченные пятна, — вот же. Вот и вот.

Ответный взгляд Гела был еще более недоумевающим, чем мой.

— Никто не может видеть чужую магию. Целителям для этого требуются особые артефакты или заклинания.

— Я не вижу, как магия течет по твоим каналам, я вижу общий флер, — возразила я. — Общие цветовые разводы.

Моргелин только плечами пожал.

— Не слышал о таком.

Занеся книгу Деми и Карин, мы ненадолго задержались: Гел немного рассказал о героях Севера. О богах и о том, как впервые было создано Зеркало Теней.

Мое солнышко не хотела его отпускать, но Карин бдит за распорядком Деми куда строже, чем я. Так что книга была принята с благодарностью, а мы вежливо отправлены на дальнейшую экскурсию.

Которая чуть не окончилась визитом к целителям: я запнулась об осколок камня, валявшийся посреди коридора.

— Прости. — Гел успел поймать меня. — Кажется, я серьезно запустил замок.

— Кажется, да. — Я утопала в его светлых колдовских глазах.

И мое стремление держаться подальше от всех любовных переживаний стремительно таяло. Моргелин был тем, кому не страшно отдать свое сердце. Вот только… Яркая, талантливая Арлетт, красивая и опасная Нольвен — мне-то куда? Скучная, осторожная, слабая, вежливая до приторности и неконфликтная. Ах да, еще и зануда, но это уже профессиональное. Проектировщик зелий не может быть легкомысленным.

«Все, что во мне есть красивого и необычного, — волосы», — промелькнуло у меня в голове.

— Ты можешь изменить здесь все, что захочешь, — сказал вдруг Гел и положил мою руку на сгиб своего локтя.

— Ты настолько не любишь это место?

— Я выжег комнату, в который жил… В которой она держала голема. — Моргелин пожал плечами. — Здесь красивый сад, а по осени яблоки просто медовые. Но жить здесь… Невозможно.

И в этом последнем слове было столько отвращения, столько ненависти к этому месту, что я, подавшись вперед, спросила: