— Ванну тебе, конечно, никто не предоставит, но довольствуйся, чем есть.

Затем Гейзенберг бросил Стефу маленький тёмно-зелёный пузырёк с выцветшей наклеенной бумажкой и мятую тряпку.

— Вот. Обработаешь рану на лодыжке.

И, когда владыка всё же соизволил повернуться лицом к парню, изумлённо вскинул брови, отчего тёмные очки с круглой оправой мгновенно спали на нос, показав, наконец, хищные золотые глаза.

— Нихера ж себе… — вдруг удивлённо выругался он, пристального глазея на обнажённый торс брюнета. Вся грудь, шея, плечи, живот, низ живота были покрыты различными увечьями: укусами, порезами, царапинами; и смотрелось это столь неприятно и жалко, что лорд скорбно поджал губы. — Да ты уже мертвец, приятель.

Но Стеф смог только удручённо вздохнуть. Затем быстренько надел поданной владыкой деревни свитер, засучил один рукав, на руке которой ещё совсем недавно Кассандра обвязала раны и приступил к смене повязки, разорвав тряпку на несколько частей.

— Ты и впрямь больной какой-то, — холодно изрёк седовласый мужчина, глядя на него страшными жёлтыми глазами. — Тебя режут, мучают, а ты…

— Вам не понять. — грозно бросил в ответ молодой человек, обматывая всё предплечье пропитанной хлоргексидином тряпкой.

— Да прям уж! Ты и представить себе не можешь, через что я…

— У меня не было выбора! — парень громко и истерично прикрикнул, бестактно перебив владыку, чем удивил по большей мере себя.

— Не пизди! — яростно взревел Лорд Гейзенберг, с шумом поставив не пойми откуда взявшийся белый мраморный ларец на поверхность стола. — Выбор есть всегда! Просто зачастую его нужно разглядеть, найти… но это сделали за тебя! Тебе предложили помощь, а ты, идиот, отмахнулся от протянутой руки.

«У тебя выбора уже нет» — отозвалось в голове мужским грубым голос. И Стеф непроизвольно стиснул челюсть. — «Ну и лицемер же ты, Карл Гейзенберг».

— Помощь?! Услуга за услугу-то? Как же! Почём мне знать, что сотрудничество с вами не усугубит моё положение? Будто вам и впрямь не плевать на обыкновенного деревенского парня! Каждый жаждет лишь свою выгоду. Во всём есть подвох, я вовремя это понял.

Карл Гейзенберг не ответил. Он судорожно открыл ларчик и достал из него какую-то странной формы часть ключика, с крыльями на головке. Вытащив из кармашка на бежевой рубашке точно такую же незавершённую деталь, аккуратно соединил составляющие и покрутил в руках целостный ключ с уже четырьмя крыльями, походящие на вороньи, будто чутко рассматривал всё ли на месте, всё ли так. Далее вернул его обратно в карман и подошёл к брюнету, оглядев того сверху вниз.

— Ты прав, — всё же оставить парня без ответа он не желал. — Мне абсолютно насрать на тебя. Однако, меня чертовски злит, что ты ПОЗВОЛЯЕШЬ им это с собой делать, дозволяешь лишать себя достоинства, не борясь за свободу. Коробит от одной только мысли, что эти высокомерные суки тешат своё самолюбие, издеваясь над другими. Впрочем, это уже неважно. Ты сделаешь то, что я скажу, так или иначе. Но если б ты обратился ко мне сам — был бы другой разговор. — мужчина снял кожаную перчатку с правой руки и протянул мозолистую ладонь брюнету. — Прости, что вспылил.

Стефан окинул лорда непонимающим взглядом. «Что ты имеешь ввиду?» — прозвучал в мыслях вопрос. — «Я получу взамен свободу или нет? И зачем ты извиняешься?». Несмотря на то, что сомнений возникло уйма, молодой человек уразумел одно: Карл Гейзенберг — ещё более неоднозначный персонаж в его истории, чем Герцог. «Нельзя ему доверять. Но будет лучше, если я сделаю вид…». И он пожал протянутую руку, что заставило владыку довольно осклабиться.

Затем мужчина опять забегал по дому. Стеф же, не теряя времени, завернул брючину до голени и принялся залечивать полученное ранение, пока всё не стало намного хуже. Но, как только он закончил обвязывать мятую ткань на лодыжке и откинулся на спинку дивана, дабы немного подремать, ибо его такого шанса вновь лишили, в гостиную комнату вошёл Лорд Гейзенберг, бросив какую-то обувку к его ногам, а рядом, на подушку сидения, темно-синий двубортный плащ с высоким воротником. Взгляд молодого человека всё ещё оставался недоумевавшим.

— Очень сомневаюсь, что в туфлях по снегу бегать — одно удовольствие. — съязвил мужчина, доставая что-то из другого глубокого кармана пальто. — А это, — пальцем указал он плащ. — Не знаю насколько оно тёплое, но получше этой шерстяной тряпки, что была на тебе накидана. И вот ещё… — из выемки четвёртый владыка вытащил половинку белого хлеба, протягивая её парню. — Не подумай, что я вину загладить хочу или типа того… просто силы тебе пригодятся, уж поверь.

Молодой человек неуверенно взял из руки Карла булку и недоверчиво покосился в его сторону.

— Да не отравленный, — посмеялся тот. — Ешь.

Немного подумав, брюнет сделал первый небольшой надкус от половинки белого хлеба и, тщательно прожевав, проглотил булочное изделие. Несмотря на то, что булка была чёрствой, её сладость и одновременно солёность затмевало всю эту противную сухость, а может, просто голод давал о себе знать. «Я уже успел позабыть вкус хлеба…».

— В сухомятку, конечно, полное дерьмо, но зато булка тебе энергии прибавит. А она, уж поверь, пригодится. — сказал лорд, ухмыльнувшись. — Могу, кончено, тебе флягу дать… запить этот большой сухарь.