— Да, — подтвердил четвёртый лорд, наполняя рот сигарным дымом. — Этот парень — слуга нашей многоуважаемой “сестры”. Я его ненадолго одолжил. Так ведь, дружище? — он, дотянувшись до затылка брюнета, надавил на него и насильно покивал головой.

От такого унижения Стеф громко скрежетнул зубами в бессильной злобе. «Не будь я скован…».

Сальваторе Моро не сдержал своего по истине идиотского смеха.

— А ты куда направляешься в такой поздний час? — поинтересовался Карл, когда уродец закончил заливаться хохотом.

— Выгуливал… пёсика. Но он сбежал. — Сальваторе показал мужчине канат с порванным концом, что лежал у него на руках. — Осталась лишь верёвка…

— Зачем ты вытащил на улицу эту тварь? — недоуменно поднял брови четвёртый владыка, выпустив изо рта серый дымок.

— О-он скулил, — робко ответил тот. — Хотел погулять…

И Лорд Гейзенберг утробно посмеялся.

— Вот будет потеха, когда этот “пёсик” парочку деревенских задерёт. Это определённо усугубит ситуацию… — вынув сигару, седовласый мужчина задумчиво потёр неопрятную заросшую бороду. — Что там с местными, Моро? Не знаешь?

— Один умер вчера утром, — начал уродец. — Матерь обещала привести ко мне ещё двух… ведь её нужны сильные оболочки, но я не могу их сделать! Нет-нет-нет! — истерично заверещал он, схватившись за голову. — Я не хочу подвести маму!

— Что ты несёшь?! Какие ещё “сильные оболочки”? Я спрашиваю про суматоху в деревне, а не про твои грёбанные эксперименты с неуправляемыми безмозглыми тварями.

— А-а… с-суматоха? — немного успокоившись уточнил он. — Матерь сказала, что со всем разберётся…

— Ха, — усмехнулся Карл. — Ну, конечно. Миранда “разберётся”. Больше недели разбирается и толку?

— Она просила не… не вмешиваться.

Лорд Гейзенберг раздражённо фыркнул и бросил взгляд куда-то за горизонт.

— Нам пора. — серьёзно выдал он, поправив цепь на плече. — Рад был встречи, но работа не ждёт.

И, потащив за собой хромого брюнета, пошёл прямо.

— Н-нет! Стойте! — дрожащим голосом взмолился Рыбий Король. — Я тоже… тоже могу помочь! Позволь пойти с-с тобой! — и он торопливо поплелись следом. — К-Карл!

Но тоненькие ножки третьего владыки ни за что бы не догнали уверенный размашистый шаг Гейзенберга; он совершенно не обращал внимание, на мольбу своего названного братца и как ни в чём не бывало шёл дальше. Стефана же столь жалкий звук равнодушным не оставил, отчего тот обернулся и увидел, как, не сумевший догнать двух мужчин, Сальваторе Моро, подрагивая, истошно зарыдал, накрыв свои чёрные глазёнки уродливыми перепончатыми ладонями. Зрелище было не из приятных.

— Плюнь и разотри, приятель. — внезапно изрёк лорд. — Ему не привыкать.

Карл Гейзенберг отворил жуткую дверь, и последующий путь вывел их на Одинокую Дорогу. Кругом были развалины с несколькими входами и выходами, но четвёртому владыке деревни не было до них никакого дела. Курс он держал исключительно прямо. Но, миновав руины и выйдя к каменному мосту, мужчина резко свернул направо. Спуск по непрочным деревянным ступеням, что вели к причалу, составил небольшие трудности: Стеф шёл, припадая на ногу, и, переступав через ступени, пару раз едва не свалился. Падение вполне могло заиметь неприятные последствия, но везение внезапно вернулось к нему.

Спустившись, Карл немного помедлил, прежде чем крутить рукоятку разводного моста. Он затянулся скруткой цилиндрической формы и с неимоверным наслаждением выдохнул дым древесного запаха изо рта и ноздрей. Его лицо, лишившись тусклого света факелов, теперь было едва различимо, и только кончик сигары, словно светлячок, был виден во тьме. Стефан, тем временем, переводил дух. С каждым разом идти становилось труднее и больнее, но другого выхода попросту не было, а повалиться без сил и дать владыке себя поволочь по холодному снегу — не хотелось совершенно.

Когда сигара была докурена, а её оставшийся кончик придавлен к доске мыском сапога, Лорд Гейзенберг, потерев руки, схватился за рукоятку механизма и принялся быстрыми движениями крутить черен. Деревянный мост с громогласным скрипом ржавых цепей медленно опускался, перекрывая большую реку, что блестела как ртуть, в холодном свете зимней луны и мешала дальнейшему пути. И как только досочный накат лёг на прозрачную речную гладь, позволяя мужчинам добраться до другого берега, они в унисон ступили на него. Доски подъёмного моста под их ногами скрипели и трещали, будто в любой момент могли проломиться, однако, владыку деревни это ничуть не пугало. Он спокойно прошёл, дёрнул цепь, поторапливая молодого человека, и, вдарив одной ногой по носу какой-то старенькой лодки, спустил её на воду.