– Уезжаете, Оксана Владимировна? Счастливого пути!

– Вытри слезы и не плачь, я куплю тебе калач, – ответила Оксана и все так же гордо, не поворачивая головы, добавила: – А если будешь плакать, куплю говенный лапоть.

И мужики за столом заржали во все горло. А кто-то произнес, смеясь: «Вот так бой-баба, любого отбреет! Возвращайтесь скорее, Оксана Владимировна».

Но Иван с Оксаной этих слов уже не слышали. Они вышли на Большую Ордынку, поймали частника и поехали на вокзал. Приехали рановато, прошли на перрон и стали дожидаться поезда.

– А почему ты вначале меня все звала «москвич»? – вдруг спросил Иван.

– А тебя все девки в хоре москвичом зовут. Запал, говорят, Оксана, на тебя москвич. Один Славик тебя художником звал, – ответила Оксана.

– Так я и есть художник, – проговорил Брагин и посмотрел на девушку с любовью.

– Да какой ты художник, Ваня? Художники вон портреты рисуют, чтоб лица запомнить навечно, а у тебя все сказки, фантазии. Несерьезно все это, москвич, – произнесла Оксана с ухмылкой.

Подошел поезд.

– Ну что, Ваня, будем прощаться по-свойски. Завтра позвоню вечером. Не обижайся, если что, – сказала Оксана и пошла в вагон.

Иван занес чемодан. Они поцеловались на прощание, и он вышел из вагона, немного осерчав. Поезд тронулся. Иван помахал рукой Оксане и пошел домой, рассуждая по дороге: «Портреты, значит? Ну, я тебе излажу портрет!» – уже весело подумал Иван.

Дома повесил свой кожаный плащ на крючок, сбросил солдатские ботинки и бросился к мольберту. Работал яростно и с удовольствием всю ночь. А когда на следующий день позвонил Сафрон и спросил: «Как дела, как муза твоя Оксана?», весело ответил ему, что муза уехала, а он работает. Задумал новый цикл по Гоголю – «Вечера на хуторе близ Диканьки».

– Приезжайте, уже есть два портретика.

– А я и хотел подъехать, Ваня, у меня сегодня выходной, и дело есть.

Сказал «жди» и повесил трубку.

– Выходной, – подумал Иван, – где же он работает? В загранкомандировки ездит? Надо будет спросить как-нибудь аккуратно.

Когда Сафрон приехал и увидел свежий холст на мольберте, то просто остолбенел. С картины на него смотрела живая Оксана в украинском убранстве рядом с живописной деревенской хаткой.

– Вот это да, Ваня! И как же называется этот шедевр? – спросил потрясенный Сафрон.

– «У Солохи» называется, Сафрон Евдокимович, – ответил Брагин, – а этот – «Искуситель».

И Иван откинул занавеску с другого холста.

Сафрон аж вздрогнул, увидев настоящего черта на второй картине. Именно настоящего – не сказочного, не мультяшного, не сатирического, не дурашливого. Это был настоящий Сатана! Изящно написанный, в богатых одеждах, тонко думающий, со всеепонимающим, всеевидящим и непрощающим острым взглядом дьявол.

Ошарашенный Сафрон долго молчал, а потом тихо произнес:

– Не он ли водил твоей рукой всю ночь, Ваня? Я такого даже представить не мог… Это потрясающе, Ваня! Как ты додумался-то до такого образа? Это невероятно, Ваня.

Иван, испачканный красками, стоял рядом и молчал, довольный.

– Здесь такая глубина, Ваня. Это же Гете на полотне. Невероятно, просто невероятно, Ваня! – проговорил Сафрон и уселся на стул, не в силах оторваться от гипнотического взгляда сатанинских глаз.

– Закрой Ваня, картину. Нет сил устоять перед этим взглядом, – еще тише произнес Сафрон.

Иван накрыл картину и уселся рядом.

– Как ты смог так написать его, Ваня? – спросил Сафрон, не глядя на Брагина.

– Меня сегодня муза посетила, посетила, так немного посидела и ушла, – пропел неумело Иван и засмеялся. – Не знаю как, Сафрон Евдокимович. Может, и правда кто водил моей рукой?

– Сия тайна останется неразгаданной, Ваня, – произнес Сафрон, – но чтобы такое написать, одного таланта мало, что-то нужно еще.

Они помолчали недолго, и Иван спросил:

– Может быть, чайку, Сафрон Евдокимович?

– Можно и чайку, Иван Тимофеевич, – ответил Сафрон.

И Иван, удивленный таким обращением, ушел ставить чайник на плиту. Поставил. Принес на стол два стакана в подстаканниках, сахар, сухарики московские, а следом и чайник с кипятком.

– Ваня, есть один очень влиятельный человек, который хочет купить твою «Золотую Бабу» – за очень хорошие деньги, – проговорил Сафрон.

– А в чем проблема? Пусть покупает, если хочет, – ответил Брагин и наполнил стаканы свежезаваренным чаем.