— Ничего хорошего нет от того, что камень оказался в Дориате, — хмуро сказал Серегон.

Парадный строй рассыпался, королю и королеве принесли стулья, кто-то сел возле костра, остальные завели хоровод, и девушка в синем платье снова начала объяснять, сколько шагов надо сделать в какую сторону, чтобы получился танец. Серегона утащили в круг танцующих. Флейтист с поклоном подал руку Ирке.

Два шага вправо, два влево, повторить, потом партнер понимает партнершу в воздух и ставит с другой стороны. И снова два шага вправо, два влево, и очень важно не наступить ни на подол платья, ни на рукава.

Когда музыка сменилась, и кто-то начал объяснять, что следующий танец — контрданс, Ирка потихоньку улизнула из круга и вернулась к костру. Ей сунули в руки кубок с вином, Лея подвинулась, освобождая место рядом с собой.

Как раз вовремя, чтобы Ира услышала слова дориатского короля:

— Мне не до праздника. Сыновья Феанора требуют вернуть камень.

Ирка вздрогнула. Интересно, а что будет, если здесь узнают, что они с Леей из крепости на Амон-Эреб. Посчитают их шпионками?

— И что ты, государь? — тихо спросил мужчина, сидевший по левую руку от короля.

— Я не дал ответа. Сильмарилл — великое сокровище моей матери, как я могу его отдать?

— Сыновья Феанора не отступят, — грустно сказала королева.

— Попробуем выиграть время. Я отвечу на их письмо утром.

Пальцы Леи сжали Иркину руку, словно предостерегая — молчи.

Назад они возвращались хорошо за полночь, веселые, чуть подвыпившие и усталые. Сзади тащился Серегон, трезвый и злой оттого, что дориатский король велел ему прийти за ответом завтра утром. Фонарь зажигать не стали, хотя поначалу темнота показалась Ире совершенно непроглядной. Но потом глаза ее привыкли, и стало почти терпимо.

Разговор как-то сам собой ушел от игры в сторону реальности и мужчин в реальности. Наверное, виновато было в этом вино. Ирке даже было немного стыдно, ведь Влад пообещал ей не пить вообще. Об этом она и сообщила Лее.

— Я потому и не езжу с Лешкой, — сказала та. — Он волнуется, когда я ухожу из лагеря, нервничает, давление скачет. Кому оно надо?

— Никому, — согласилась Ирка. — Но Влад уговаривал.

Серегон приотстал. То ли чтобы не подслушивать, то ли женские разговоры его не вдохновляли. Иру полностью устраивал любой из вариантов.

— Влад славный, — голос Леи потеплел. Лица ее видно не было, но Ирке показалось, что она улыбнулась.

— Ага, — согласилась она без особого энтузиазма. — Не знаю. Не хватает в нем чего-то. Так вроде все хорошо, а чего-то нету.

— Брось, — Лея махнула рукой. — Ну да, у нас тут и посмазливее есть, а толку. Вот хоть Келегорм.

— А у него есть прозвище? — неожиданно заинтересовавшись, спросила Ирка. — Ну как у Цемента или Дунадана?

— Не липнет к нему. Он и Талионом был, и Талосом, но Толик — он Толик и есть.

— Он и в самом деле на эльфа похож, — со вздохом призналась Ирка.

— Они что-то коллективно в покраску ударились к этой игре. Толе в пепельном неплохо.

— Ага. А Айфе плохо.

— Она русая на самом деле. Роланду, кстати, тоже идет. Лучше, чем парики у близнецов

— Парик в шлем не влазит, — со знанием дела сказал сзади Серегон. Ирка хихикнула.

— Ой, у меня был парик на одной игре, — Лея рассмеялась тоже. — Я не рискнула краситься в синий. На работе не поняли бы.

Какое-то время они шли молча, потом Ирка спросила:

— А как выбирают лордов? Ну, кто будет эти роли играть?

— Иногда кто первый заявился, того и тапки, — отозвалась Лея. — Иногда мастера сами приглашают. Иногда кастинг. Смотрят, кто заявился, и выбирают, кто подходит больше. Не внешне, конечно. Айфе внешне совсем не похожа на эльфа-мужчину.

— Это точно, — Ира фыркнула. Подумала, что интересно, а куда их Карантир все-таки дел свой четвертый или пятый размер. — А Толик похож. И Маглор.

— И Роланд, — согласилась Лея. — Его персонаж был в плену, пережил всяческие муки, так что даже здорово, что он визуально постарше остальных.

— Не знаю даже. Мне казалось, взрослые люди этим не занимаются, — с сомнением в голосе протянула Ира.

— Стереотипы, — сказал Серегон. Видимо, стереотипы ему были интереснее, поэтому он догнал девушек.

— Мне тридцать пять, — судя по голосу, Лея усмехнулась. — Мне тридцать пять, и я не чувствую себя слишком старой, чтобы перестать играть. Может, потом, когда меня скрутит какой-нибудь остеохондроз на пару с гипертонией. Но сыграть вредную бабку было бы забавно, почему нет.